Звезда Ассирийского царя
Шрифт:
Как бы то ни было, случилась перестройка, и швейную фабрику закрыли, поскольку ее продукция больше никого не устраивала – даже жителей замшелой провинции, которые предпочитали покупать турецкие юбки или китайские пуховики. Варваре пришлось искать новую работу, и она ее нашла: устроилась в регистратуру детской поликлиники номер сорок семь.
На новой работе она тоже старалась проявлять всемерную бдительность, поэтому, когда к ее окошечку подошел скромный, неприметный мужчина в помятой кепочке и очках с толстыми стеклами и попросил выдать ему карточку Вани Птицына, Варвара строго посмотрела на него поверх очков
– Не положено!
– Но мне очень нужно…
– На каком основании?
– Я его дедушка, – скромно сообщил мужчина в кепочке.
– И что дальше? – осведомилась Варвара не без сарказма. – Мало ли, что дедушка! Я вижу, что не бабушка!
– Но мне нужно отнести его карточку в кабинет…
– В какой кабинет?
– В кабинет физиотерапии.
– А вы записаны? Если записаны, карточку туда без вас передадут, а на руки выдавать не положено!
Варвара Ивановна порылась в бумагах, убедилась, что фамилии Птицын нет среди тех, кто записан на прием к физиотерапевту, и строго проговорила:
– Следующий!
За скромным мужчиной стояла крупная женщина в малиновом берете. Она потеснила мужчину бюстом и громко потребовала:
– Мне нужно к Степанову!
– Но постойте, мне же еще не дали карточку! – подал голос мужчина из-под ее бюста.
– Мужчина, вам же сказали, что не положено! – рявкнула малиновая дама. – Не задерживайте людей!
Отшив назойливого старика, Варвара Ивановна испытала чувство глубокого удовлетворения. Вообще, хоть она и не признавалась себе в этом, но именно за возможность унижать кого-то она ценила свою работу в отделе кадров. Особенно нравилось ей унижать мужчин. Таким образом она мстила им за свою неудавшуюся личную жизнь, за то, что они не хотели замечать за ее неказистой внешностью прочие достоинства Варвары Ивановны, которые у нее, несомненно, имелись. Правда, в чем эти достоинства заключались, она не смогла бы сказать. Золотое сердце? Это вряд ли. Хороший характер? Ну, характер у нее тоже был непростой, это приходилось признать. Готовила Варвара плохо, порядок в доме поддерживать не умела. Но ведь что-то хорошее в ней было!
В регистратуре у нее тоже была возможность унижать посетителей, и Варвара этой возможностью пользовалась. Правда, мужчины сюда приходили гораздо реже, а унижать женщин не так интересно. Кроме того, некоторые посетители жаловались начальству, и тогда Варваре самой доставалось…
– Вы меня не слушаете? – повысила голос женщина в малиновом берете. – Карточку мне!
– Сейчас, сейчас! – недовольным голосом проскрипела Варвара и двинулась между стеллажами на поиски нужной карточки.
– Вас много, а я одна… – проворчала она под нос классическую формулу и завернула за стеллаж с карточками.
И тут она с удивлением увидела того невзрачного мужчину в мятой кепочке, которого только что так удачно отшила. Того, который хотел получить на руки карточку Вани Птицына.
Правда, этот мужчина странным образом изменился. Во-первых, в нем больше не было столь привычной Варваре униженности просителя. Напротив, он выглядел уверенно и решительно. Во-вторых, он снял свои старомодные очки с толстыми стеклами. Без очков глаза его оказались цепкими и внимательными. И какими-то опасными. И этот изменившийся мужчина нагло хозяйничал в картотеке.
– Мужчина, что это вы тут делаете? – осведомилась Варвара Ивановна и приблизилась к нарушителю.
– Минуточку… – проговорил он озабоченно. – Ага, вот она, Ванина карточка…
– Что значит – минуточку? – процедила Варвара, – Кто вас уполнома… уполномочивал здесь хозяйничать? Немедленно покиньте помещение! И карточку поставьте на место!
– Я сказал – минуточку! – Мужчина повернулся к Варваре и пристально посмотрел на нее.
От его взгляда Варваре стало страшно, по-настоящему страшно.
Прежде она боялась только двух вещей: пауков и начальства. Страх пауков был у нее врожденный, бессознательный, начальства же она боялась вполне осознанно и рационально.
Но этот взгляд напугал Варвару гораздо сильнее.
Она просто похолодела и затряслась, как будто в теплом помещении регистратуры температура упала до минус тридцати градусов. И привиделось вдруг Варваре Ивановне, что идет она зимней ночью по огромному заснеженному полю, мороз крепчает и начинается сильная метель. И нет в округе на ближайшие двадцать километров ни одного дома, да что там – сарая с прохудившейся крышей и то нет! И негде спрятаться от ветра и снега. И силы ее покидают, и вот уже опускается она на снег, и через несколько минут заметает ее с головой… И знает Варвара Ивановна, что сейчас заснет и не проснется никогда, и найдут ее тело не скоро. А может быть, и совсем не найдут, потому что никто не ходит здесь ни зимой ни летом. Разве что через несколько лет пастух, гоняя свое стадо, наткнется на ее выбеленные солнцем кости.
– Что… что такое… – пролепетала Варвара и открыла рот, чтобы закричать.
Но странный мужчина поднес палец к губам и вполголоса сказал:
– Не надо!
Варвара Ивановна послушно закрыла рот и вжалась спиной в стеллаж с карточками. А мужчина подошел к ней вплотную и вдруг приложил к лицу Варвары ватный тампон, смоченный какой-то остро и неприятно пахнущей жидкостью. Варвара вдохнула – и тут же в глазах у нее потемнело, и она сползла на пол.
Очнулась она от доносящегося откуда-то издалека раздраженного голоса.
– Безобразие! Сколько можно ждать? Я буду жаловаться!
Варвара Ивановна встряхнула головой, открыла глаза и удивленно огляделась.
Она лежала на полу между стеллажами. Тут же валялись несколько растрепанных карточек и серый катышек свалявшейся пыли.
«Надо сказать начальнице, что Анна Федоровна плохо подметает», – привычно подумала Варвара.
Анна Федоровна была уборщицей, и у Варвары с ней были постоянные трения.
«А вообще, почему я оказалась на полу и что я здесь делаю?» – проступила в голове Варвары следующая мысль.
– Мне, наконец, выдадут карточку?! – снова донесся до нее раздраженный голос.
И тут Варвара Ивановна вспомнила, что пошла за карточкой для женщины в малиновом вязаном берете, но потом с ней случилось что-то крайне неприятное и унизительное. К этому неприятному событию был как-то причастен невзрачный мужчина в мятой поношенной кепочке и старомодных очках с толстыми стеклами… или без очков? Здесь ее воспоминания путались, и что конкретно с ней произошло, Варвара Ивановна не могла вспомнить.