Звезда цесаревны. Борьба у престола
Шрифт:
Мутный рассвет глядел в незавешенные окна, и бледнели жёлтые огни восковых свечей.
Несмотря на всю таинственность переговоров, при дворе уже встревожились. Немногочисленные фрейлины герцогини Курляндской с жадным любопытством слушали рассказы своих горничных о позднем посещении Левенвольде.
Горничные узнали об этом от знакомых стражников и конюхов, а маленький паж Ариальд, дальний родственник Бенигны, жены Бирона, любимец всего маленького герцогского двора, ухитрился даже кое-что подслушать. Любимый шут герцогини, горбатый и злой карлик, прозванный Авессаломом за свои длинные и густые волосы [29] ,
29
. карлик, прозванный Авессаломом за свои длинные и густые волосы… — Авессалом — третий сын царя израильское иудейского государства Давида. Убил сводного брата Амнона за то, что тот обесчестил его сестру Фамари. Восстал против отца, во время бегства запутался своими длинными волосами в ветвях дуба и был убит.
XVI
Все близкие к Анне люди, не зная подробностей её избрания, переполнились радостных надежд. Молодые фрейлины мечтали о весёлой и богатой жизни в Москве и Петербурге и о блестящих партиях с русскими аристократами. Камер-юнкеры мечтали о карьере, смотритель дворца — о новом доходном месте, конюхи — о роскошных конюшнях на сотни лошадей и связанных с этим доходах. Только ближайший человек к герцогине, кому уже кланялись с подобострастием, чуть ли не с благоговением, один был не радостен, а мрачен и задумчив. Дальнейшая судьба его была закрыта зловещими тучами. Он один не мечтал, не радовался, а, полный тревог и опасений, с тоской ждал, чем кончится день?
Он ненадолго вернулся домой, чтобы передать Бенигне, с которой был очень дружен, все события этой ночи. И вскоре вернулся во дворец, где Анна уже переоделась в парадное платье и с нетерпением ждала дальнейших событий.
Вся прислуга, весь двор были уже на ногах в шесть часов утра. Фрейлины герцогини с нетерпением ждали, что их позовут к туалету, но Анна не звала никого. Она совершила свой туалет при помощи только одной своей старой горничной, поверенной всех её тайн, её ровесницы, служившей у неё со дня её свадьбы с покойным герцогом, дочери смотрителя Летнего дворца при Петре I, Анфисы Кругляковой. Это была некрасивая, угрюмая на вид старая дева, беззаветно преданная своей госпоже. Даже сам Бирон относился к ней с симпатией за её преданность и верность. Одна из немногих, Анфиса была посвящена в тайну рождения Карлуши.
С фамильярностью, свойственной старым слугам, наперсникам господ, она, причёсывая Анну, говорила своим угрюмым голосом:
— Ну вот, ты теперь императрица, ваше величество. Слава те, Господи, вернёмся на родину из бусурманской страны. А то слова живого не слышишь…
— Да откуда ты знаешь, что я императрица? — с улыбкой спросила Анна. — Я никому ещё ничего не говорила, да и сама не знаю, так ли это?
— Э, матушка, — возразила Анфиса, — шила в мешке не утаишь. Конюшенные мальчики и то знают.
— Экие болтуны! — с улыбкой заметила Анна. — Так ты рада?
— Матушка, матушка, — взволнованно заговорила Анфиса, и на её глазах показались слёзы. — Да как же не радоваться, красавица ты моя! Всё видела, все двадцать лет не отходила!.. Всего натерпелись мы!.. Ох, злы люди!..
Анна нахмурила брови. Слова Анфисы пробудили в её душе много горьких воспоминаний.
— А теперь —
— Казни, милуй! — с горькой улыбкой тихо повторила Анна, вспоминая условия, на которых она была избрана.
— А то как же, — продолжала разгорячившаяся Анфиса. — Ты, ваше величество, по крови царица, народом избранная, Богом данная…
И умилённая Анфиса, опустившись на колени, горячо поцеловала бессильно опущенные руки императрицы.
И эти слова, и этот порыв искренней преданности словно влили новые силы в душу Анны.
— Избранная народом, данная Богом, — медленно и отчётливо произнесла она, вставая. — Будь по-твоему, Анфиса, ты это верно сказала, мы ещё попируем с тобой в Москве!
И уверенная и счастливая, с горящими глазами и покрасневшим лицом, она прошла в столовую. Бирон, придя, словно не узнал её, так было оживлённо, так помолодело её апатичное лицо, так сверкали её тёмные глаза и гордо сидела на её чёрных пышных волосах герцогская корона Кетлеров.
С непривычной робостью Бирон поцеловал её руку и не решался сесть, хотя они были наедине.
— Садись же, Эрнст, — ласково сказала Анна. — Разве я изменилась?
— Да, ваше величество, положение изменилось, — глухо ответил Бирон. — Из герцогини без герцогства вы стали повелительницей величайшей в мире державы. Бедный курляндский дворянин, бесконечно преданный вам, мог быть при дворе курляндской герцогини, но ему может не найтись места при дворе императрицы всероссийской.
— Эрнст, Эрнст, как мало ты знаешь меня, — ласково и с упрёком сказала Анна. — Я говорю тебе: подожди…
Бирон прильнул к её руке. Маленький паж Ариальд вбежал в комнату.
— Гонец из Москвы, ваше императорское величество! — громко и весело крикнул он, подбежав к Анне и опустившись на одно колено.
— За императорское величество я выдеру тебя за уши, — сказала герцогиня. — Не ты ли дал мне императорскую корону?
Ариальд лукаво глядел на императрицу.
— Вам дал её российский народ, ваше величество, — ответил он.
— Опять, — сказала Анна. — Ну, поди узнай, кто он?
Ариальд вскочил и бросился вон; через минуту он вернулся и доложил:
— Лейб-гвардии капитан Сумароков, камер-юнкер его светлости герцога Голштинского.
— А, — произнесла Анна. — Зови же его сюда.
Ариальд выбежал.
— Камер-юнкер герцога Голштинского — ненадёжный посол, — сказала Анна.
Бирон кивнул головой.
— По завещанию Екатерины Первой, — ответил он, — сын герцога Голштинского Карла и дочери Петра, Анны Петровны, принц Карл-Ульрих является ближайшим наследником престола.
— Да, — задумчиво проговорила Анна. — Этот Карл-Ульрих, сын Анны Петровны, l'enfant de Kiel [30] , ближе по крови Петру, но за мною право первородства, я дочь старшего царя. Екатерина не имела права распоряжаться престолом.
— Но дело кончено, — ответил Бирон. — Вы избраны, и вы императрица всероссийская.
— Да, — гордо ответила Анна. — Вопрос решён — и я императрица всероссийская.
Дверь широко распахнулась, и маленький Ариальд громко крикнул:
30
Ребёнок Киля (фр.). Так называли сына Анны Петровны и герцога Гольштейн-Готторпского Карла-Фридриха-Карла-Петра-Ульриха, будущего русского императора Петра III.