Звезда для Наполеона
Шрифт:
Совершенно не замечая, что каждый раз ее появление вызывало своеобразное замешательство, супруга бывшего епископа Отенского регулярно принимала участие в мессах и, добиваясь искупления грехов, щедро жертвовала на содержание церкви.
Сегодня был первый день Рождества. Г-жа де Талейран-Перигор проявила особую щедрость. Что касается Марианны, то прежде, чем покинуть храм, она незаметно опустила чек в кружку для пожертвования бедным. После чего с облегченным сердцем и улыбкой на губах, с мыслью, что нечистые деньги Фуше послужат в конце концов доброму делу, она направилась к своей хозяйке, которая задержалась на площади
Глава IV
Поздний посетитель
Ясное холодное утро в начале января. На обледенелых крышах и в замерзших придорожных канавах вспыхивают отблески лучей немощного солнца. Резкий воздух окрашивает в красный цвет носы пробегающих прохожих, вынужденных непрерывно подниматься и спускаться с тротуаров, перегороженных открытыми воротами.
На улице де ля Луа царит оживление. Экипажей, правда, немного: только три кареты около дверей портного Леруа и наемный фиакр у Северной гостиницы, его соседки, но мелкие торговцы проявляют невероятную активность. Какой-то мужчина гнусавым голосом предлагает хворост, связки которого он везет в тачке. За ним старуха в синем шерстяном платке тащит большое ведро, выкрикивая: «Крупный чернослив! Сладкий чернослив!» На противоположном тротуаре хорошенькая девушка в красно-желтом клетчатом платье взывает: «Жареные каштаны!», в то время как примостившийся рядом с нею маленький точильщик точит ножи ожидающему с недовольной миной слуге.
Выйдя от Леруа, Марианна остановилась, чтобы подышать свежим воздухом. В салонах знаменитого портного, где ни на минуту не затихало оживление, было очень душно. К тому же ей пришлась по сердцу пестрая бодрящая атмосфера парижских улиц с их бесчисленными прохожими, богатыми и бедными, с сотнями мелких ремесленников, демонстрировавших на месте свое искусство. Она улыбнулась проходившему, насвистывая, со своим сундуком маленькому трубочисту, и тот сразу засвистал громко, даже восторженно, бесцеремонно разглядывая девушку.
В то время как сопровождавшая Марианну камеристка Фанни передавала кучеру их кареты большую розовую картонку, Марианна вынула из ридикюля список поручений, которым ее снабдила г-жа де Талейран. Итак, она уже побывала у м-м Бонжур за набором набитого цветами тюля, у сапожника Жака, у ювелира Нито, чтобы заменить в наручном украшении два камня на гигантскую бирюзу, особенно любимую княгиней, затем у Леруа, посмотреть, как идут дела с бальным нарядом, в котором княгиня должна быть 18-го у маршала Бертье, князя Невшательского. Она с удовлетворением отметила, что ей осталось посетить только «У Королевы Испании», чтобы поторопить с окончанием горностаевого палантина, который ее хозяйка с нетерпением ждала, и, наконец, почтамт – отправить письмо.
Марианна улыбнулась, вспомнив, с каким таинственным видом м-м де Талейран передала ей это сильно надушенное, но без обратного адреса письмо, которое отправится по трудным дорогам Франции к подножию Юрских гор, чтобы немного утешить в изгнании красавца герцога де Сан Карлоса, виновного в нашумевшем приключении с хозяйкой замка де Валенсей, где он гостил. Марианну позабавило и даже немного растрогало, что она стала вестницей любви. Прежде всего,
Сложив листок, Марианна хотела подняться в карету, где уже ждала Фанни, а кучер держал дверцу открытой, когда почувствовала легкое прикосновение к руке и услышала веселый голос:
– Привет, мамзель! Вы меня узнаете?
– Конечно! Вы Гракх-Ганнибал Пьош. Верно?
– Верно, – с восхищенным видом сказал мальчик. – Счастлив снова увидеть вас, мамзель!
Марианна не могла удержаться от смеха при виде ладной фигурки, торчащей из-под синей каскетки рыжей шевелюры и большого красного зонтика юного рассыльного. Ведь это он первый встретил ее в Париже, и она ощутила радость при его появлении. Видя, что она смеется, Гракх-Ганнибал не заставил себя ждать, и какое-то время они, к величайшему изумлению кучера, смеясь, разглядывали друг друга.
– А что вы тут делаете? – спросила Марианна.
– Что? Как видите – работаю. Я было засомневался, прежде чем к вам подойти. У вас роскошная карета, да и одеты вы так шикарно!
Его взгляд задержался на темно-зеленой бархатной душегрейке, подбитой и отороченной светлым мехом, и шляпке в виде конфедератки, обшитой золотым галуном.
– Только, – понизив голос, закончил он, – с вами надо было обязательно поговорить.
В глазах Гракха-Ганнибала промелькнуло что-то, убедившее Марианну, что дело серьезное, и она увлекла его от кареты в тень дверей Леруа.
– Так в чем дело?
Мальчик огляделся по сторонам, особенно всматриваясь в то место, где улица сходилась с бульваром.
– Вы видите тот гроб, что стоит на углу перед магазином Птит-Жаннет?
– Гроб?
– О, господи, да фиакр же! Видите его?
– Конечно! Ну и что!
– В нем сидит субчик, который следит за вами с самого утра! Не знаю, как выглядит его рожа, я видел только, что воротник у него поднят до ушей, а шляпа надвинута на нос.
– Он следил за мною? Вы уверены? – спросила Марианна, чувствуя неприятную слабость. – Почему вы так думаете?
– Тьфу, да ведь я тоже следую за вами с самого утра. Я узнал вас, когда вы входили к толстухе Бонжур, торговке тюлем и кружевами. Я поджидал вас… только не смел заговорить. Тогда я отправился за вами. Я хотел узнать, где вы живете, – добавил он, так густо покраснев, что Марианна, несмотря на беспокойство, не могла удержаться от улыбки. – И я погнался за вашими лошадьми. Ха, не подумайте, что мне пришлось здорово бежать! На парижских улицах задержек хватает… Мы были вместе у Жака, затем у Нито и, наконец, здесь. При этом я засек черный гроб, который приклеился к вашей… в общем сзади!
– Но вы… а вас он не заметил?
Гракх-Ганнибал пожал плечами.
– Кто ж обращает внимание на рассыльного? Сколько их в Париже, вы знаете? И все на одно лицо. А что до этого типа в гробу, если мне не верите, можете сами легко убедиться.
– Как?
– У вас еще есть дела или вы уже возвращаетесь?
– Мне надо к «У Королевы Испании» и на почтамт. А затем домой.
– Тогда вам нетрудно будет получше понаблюдать. С такими глазищами, как у вас, все заметишь! – заключил он, покраснев еще гуще, чем в первый раз. – Впрочем, я по-прежнему буду вас эскортировать. Только если вы соизволите сообщить мне, где вы живете. Потому что, если это Отей или Вожирар…