Звезда Гаада
Шрифт:
— Кария, отвернись! — приказал Старейшина, — Хэй, отдай ему свою рубашку!
Послушалась. Мужчина же возмущённо завопил:
— Почему я обязан отдавать мою любимую одежду этому…
Гаад проворчал:
— Потому, что сегодня только на тебе рубашка аж до колен. А не снимешь, я тебя в озере утоплю. Или размажу по полу.
— А не пошёл бы ты в…
Чернокрылого впечатало спиной в стену, так, что по бревну за его спиной трещины прошли.
— Я тут Старейшина, — ледяным голосом произнёс Гаад, — И я велел тебе отдать рубашку.
Ещё один сердитый взгляд на бунтовщика — и тот сник и отдал свою
— Попроси кого-нибудь, чтоб поесть приготовили. И нам, и пришедшему в себя мальчонке.
— А…
— Сама не смей готовить! Отмойся как следует в озере!
И он захлопнул у меня перед носом дверь. И как он может сохранять спокойствие в такой страшной ситуации?!
— Если я буду столбом стоять или реветь как некоторые, то люди будут умирать намного чаще! — проворчал парень из-за двери.
И верно, нельзя медлить.
Помчалась выполнять его поручение.
Трёхлетнего мальчишку мы спасли, жизнь семилетней девчонки всё ещё висела на волоске. Я не спала два дня, почти не ела, так волновалась за неё. Но меня к ней Гаад не пустил, сказал, что для начала мне нужно наесться и выспаться, а потом уж лечить её, иначе пользы от меня никакой не будет. Но какой тут сон, какая еда в такое время? Это они все бесчувственные, что Карст, что Тайаелл, что остальные — несколько часов около неё посидят, силами поделятся, потом пойдут, вымоются, наедятся, выспятся — и опять за лечение. Мало мне осознания моей беспомощности и глупости, так ещё и Тай перестал со мной разговаривать. Сказал так, чтоб услышала только я:
«Ты меня перед чёрными хранителями опозорила!» — и больше ни словечка, ни взгляда. Можно подумать, я его голого в женскую баню притащила, а там его женщины до полусмерти забили! А так только затащила к чёрным хранителям, причём, все они были мужского пола. Но он отчего-то жутко на меня обиделся.
Догорал закат… Уныло сидела у озера и смотрела, как солнечные лучи и ветер превращают поверхность воды в переливающийся атлас. Горько, что ничем не могу помочь девчонке. И эта битва за её жизнь не для меня. Мне нет места рядом с Гаадом и остальными, уж слишком я слабая и никчёмная. И как им удаётся быть такими спокойными, когда жизнь маленького человека вот-вот может оборваться?.. А впрочем, эта выдержка помогает им спасать других. В то время как я мечусь от растерянности и отчаяния.
У меня вырвалось:
— Ох, я такая глупая! Совсем ещё ребёнок!
— Без детей и дураков все люди давно бы умерли. Со скуки, — тихо произнёс Гаад за моей спиной.
Он присел шагах в шести от меня и залюбовался медленным бегом воды.
— А, на мой взгляд, вздохнули бы с облегчением.
Хранитель усмехнулся:
— С одной стороны, если бы не осталось детей и дураков, то людям некого было обманывать, не на ком срывать злость — и они бы умерли от отчаяния или со скуки. С другой стороны, без детей и дураков люди умерли бы от горя: потому что самых злых людей способны полюбить только дети и дураки, — тут он взглянул на меня и как-то странно улыбнулся, искренно и от сердца: и во взгляде его, и в выражении лица одновременно появились и радость, и горечь.
Улыбнулась в ответ. В эти мгновения
Солнце медленно погрузилось в воду, а может, растворилась в земле или затерялось между деревьев. Спать не хотелось: я никак не могла уснуть от волнения за мир, за больных детей и от вины за моё долгое бездействие. Пока я носилась со своими обидами на Гаада, пока смотрела сверху вниз на белокрылых и их главы, люди продолжали гибнуть. В мире постоянно кто-то умирал. Но кого-то из них я могла ы спасти, если бы начала трудиться намного раньше. Если бы не была такой ленивой.
Парень поднялся с земли и тихо сказал:
— Подойди.
Приблизилась к нему. Между нами теперь расстояние шага в четыре. Он сам подошёл ко мне почти вплотную, медленно поднял правую руку и опустил ладонь мне на голову. С его пальцев как шёлковый шарф сползла Тьма. Я дёрнулась было, испуганно заглянула ему в глаза, но не нашла там ни злости, ни угрозы. А Тьма окутывала меня лёгкой дымкой. Такой нежной, как ночной мрак… как объятия сна… И от завораживающего спокойствия окружившей меня темноты мои веки сами собой сомкнулись, а сознание куда-то уползло. Кажется, тело моё обмякло, но его поддержали сильные руки, помешав ему упасть…
Я стояла или же просто находилась на берегу озера, в сгущающемся сумраке. И наблюдала, как медленно и осторожно Гаад подхватывает моё обмякшее тело и опускает на траву. В первые мгновения мне стало страшно, потом заметила, что тело дышит, медленно, спокойно и даже счастливо, так как наконец-то получило долгожданный отдых. Значит, Тьма, это не только разрушающая сила, это ещё и ласковая ночь, лёгкое дуновение сновидений.
Парень задумчиво присел в паре шагов от моего неподвижного тела, рассматривая его. Я долго спала, а он сторожил мой покой. А так же пользовался возможностью побыть рядом со мной. А впрочем, когда я едва не спалила деревню и несчастных, ещё не побеждённых болезнью, Гаад тоже был рядом, вовремя помешал мне швырнуть пламя в дома. И когда я как-то разговаривала с Таем, Гаад незаметно наблюдал за нами с дерева.
Может быть, он часто находится около меня, только я его не замечаю? Ему хочется быть рядом со мной, поддерживать меня, успокаивать, тренировать, чтобы стала сильнее, но он опасается подойти близко, показать, что это его настоящее желание. Потому что я не принадлежу этому миру и в любой из дней могу вернуться обратно. Впрочем, может, я покину этот мир только после определённых действий? Что если Небеса и этот Страж хотят использовать меня, а после этого выкинуть, отправить обратно? Или только моё желание пообщаться с обладателем прекрасной мечты переместило меня сюда? Не понимаю.
А Гаад не пытается найти выход. Должно быть от того, что ему известно о прежних странниках из других миров… или только из моего мира? Ведь неизвестно, сколько всего миров! Или только мне неизвестно? Однако все приходящие до меня уходили обратно. Или в другое место? Но ясно, что здесь не остался ни один. Вот и Эррия ушла, а Камилл продолжил жить здесь. Ему повезло, если он смог всё забыть: вместе с радостью Камилл потерял так же всю свою боль. Если можно назвать забвение счастьем… но из-за это Камилла, из-за Эррии и остальных Гаад не хочет со мной сближаться! Он даже лишний раз ласковое слово сказать остерегается! И это грустно.