Звезда Гаада
Шрифт:
Друг опустил меня на краешек кровати. Я дрожащей рукой провела по щеке спасителя. Он на волоске, у грани. И сил, чтобы выкарабкаться, у него нет. Странно, что Гаад смог вырваться от белокрылых. А в город он попал потому, что не желал его жителям зла: моя преграда только для тех, кто желал причинить тем жестоким людям вред. Милый, что ж ты рванулся меня спасать? Неужели, не понял, что белокрылые вцепятся в меня мёртвой хваткой? Нет, ты это знал. И то, что ты вряд ли пройдёшь через преграду, знал. И что потом будешь у грани, понял.
Ощутила странное свечение внутри
Но я даже лечить не могу! Тая почему-то вылечила, а сейчас мой дар заупрямился! Так нечестно! Несправедливо!
— Карст, спаси его!
— Я поклялся, что помогу тебе, — сказал рыжий решительно.
С рыданиями упала на Старейшину. От слёз стало ещё хуже, и хлипкое Равновесие, подаренное Карстом, исчезло. Всё поплыло, закружилось. Нет! Только не это! Если я потеряю сознание, то друг опять будет вынужден спасать меня, а мой спаситель в это время умрёт.
Часть 2.14
Лежать было неудобно. Что-то большое угловатое было подо мной. И кто-то сопел едва не в самое ухо. Да и тело, подлое, затекло. Но я как будто здорово выспалась! Ох, а что с Гаадом?
Открыла глаза, приподнялась на руках. Обнаружила, что лежала на своём спасителе, поперёк кровати. И сейчас упираюсь руками ему в грудь. Он, кстати, недоумённо смотрит на меня, разбуженный моей вознёй.
— Ты… это… — начала и смутилась.
Поза странная для начала разговора. Непривычная. И вообще… смущаюсь я. Только вдруг он раненный, а я на нём разлеглась?
— Живая, значит, — сказал Гаад с усмешкой.
Ещё ляпнет счас что-нибудь язвительное!
Но он молчал, внимательно на меня глядя. И я от этого ещё больше смутилась. И эта наша поза… У, блин!
— Благодарю за то, что пришёл меня спасать, — тихо сказала, кажется, единственное уместное во всей этой ситуации.
— Ты же хранительница, — ответил Старейшина невозмутимо.
И это звучало как-то обидно.
Возмутилась:
— То есть, ты меня спас только потому, что я — хранительница?
— И ещё человек, попавший в беду. По крайней мере, ты вполне могла вляпаться из-за белокрылых.
— То есть, ты меня спас потому, что я — человек?
Гаад насмешливо сощурился:
— Или не надо было тебя спасать?
Пробормотала:
— Нет, надо было. Но…
Но всё-таки он не ради меня туда попёрся. А просто спасать. Он бы так мог пойти ради Карста или иного хранителя из своих. И почему-то было грустно от этого осознания.
— Чёт ты как будто вообще не рада? — парень насмешливо поднял брови.
— Я рада. Просто…
Блин, не могла, что ли, радость естественно изобразить?! Вспылила из-за ерунды.
Сбоку зафыркали. Ой, мы тут не одни?!
А руки нетренированные от этой позы ослабели. И согнулись. И я с размаху плюхнулась обратно на грудь чернокрылого. Он растерянно притих. Или начиная закипать.
Дёрнулась, скатилась в сторону, грохнулась с кровати, завопила…
Чьи-то руки подхватили меня, поставили на ноги.
А Белик и Отрад уже заржали. И переглянулись так, словно им было известно что-то особенное, чего нам с Гаадом не сказали.
Оглянулась на Старейшину, взглядом моля о спасении.
Главный злыдень сел. И смехуны сразу же замолкли, словно подавились.
— Надо же, очухался, — нахмурился Гаад, потирая затылок и спину, — Не дают мне Небеса покою!
— Они ни причём, — Карст улыбнулся, — Это Вера использовала Третью силу.
И все они так заинтересованно на меня уставились. Робко покосилась на их Старейшину. Но тот тоже как-то странно на меня уставился. Что со мной не так? Что?!
Ой… я… использовала Третью силу?! Ту самую?! Но как?! И что теперь со мной будет? Да меня ж по кусочкам растащат и белокрылые, и чернокрылые, потому что всем им интересна эта таинственная сила, а я единственная, кто её применил за последние тысячелетия. Или был кто-то ещё? Может, остался чей-то след в этом мире, с тёплом и горечью?.. Да, я как будто чувствую эту грусть, отпечатавшуюся вместе с нежностью.
Как будто мне почудился её силуэт. Женщина или девушка. Что со мной происходит? Что за обрывки сведений? Откуда они берутся в моём сознании? Для чего?
Закрыла глаза, потрясла головой. Вроде бы прошло. Ненадолго. Потом опять будет маячить в моём сознании, изводить меня, просить и умолять о…
О, если бы я мог пролить побольше Света! О, если бы я мог простить себя за это! О, Эррия моя, тебя не задержал я! За жизни грань тогда не убежал я…
Упала на колени, сжала голову ладонями. Что это? Откуда эта песня? Чья она? Что она делает в моей голове? Мне страшно! Боюсь, не выдержу и сойду с ума!
Перед глазами замелькали какие-то картины. Очень часто видела среди них два лица, мужчины и молодой женщины, какие-то сражения, того незнакомца, плачущего, что-то пишущего на большом желтоватом листе…
Уходите! Убирайтесь из моей головы! Никому не хочу помогать! Никому!
Из глаз хлынули слёзы. Чужие воспоминания отступили, но недалеко, замерли где-то на краю сознанья. Я видела через пространство отблеск глаз, печальную улыбку девушки по имени Элла, а по-здешнему, Эррия. Она не рискнула использовать здесь своё имя.
Я сказала, убирайтесь! Вон! Отстаньте от меня! Оставьте меня в покое!
Кто-то опустился на колени около меня, неловко обнял за плечи и неведомым мне способом оборвал поток информации, навязчиво лезшей в мою голову, мои мысли. С недоумением обнаружила рядом с собой бледного Старейшину чернокрылых. Тот взглядом попросил остальных покинуть помещение. Белик и Карст, как самые вредные и заинтересованные, не подчинились.