Звезда и шар
Шрифт:
– - Абсолютно, -- ответил генерал-майор.
Из дневника Каменского
Танк это оружие массового уничтожения. Один танк, одним выстрелом способен убить сразу двух человек. Даже если предположить, что танкист действительно был прав в своем стремлении уложить первую Мишень, что Мишень того заслуживала, что всей своей предыдущей неправедной жизнью она дала ему все основания нажать на гашетку. Даже если принять к сведению, что он знаком с ее биографией и мировоззрением. Что он понял ее стремления и взгляды, сравнил их с его собственной системой ценностей, признал
Но второй-то может просто так подошел, на солнышке погреться. Прислонился, прищурился и стоит себе, не подозревая, что стал Мишенью номер два. Точнее даже не номер два, а просто оказался в зоне поражения Мишени номер один. И смерть его не несет высокой значимости, и ничего он такого не сделал, способного вызвать праведное негодование танкиста.
20.
Капля воды, случайно попавшая между плиткой и слегка вогнутым дном трехлитрового лабораторного стакана, начала жужжать, как залетевший в сложенную газету шмель. Через минуту вода в стакане закипела, Людмила Сергеевна подняла створку вытяжного шкафа и высыпала в стакан полпачки индийского чая. Сегодня был день ее рождения, поэтому с утра она, отстояв трехчасовую очередь в Норде, отхватила большой белково - шоколадный киевский торт.
Торт красовался теперь в самой середине лабораторного стола, окруженный разномастными тарелками и блюдцами, возле каждой из которых стояло по симпатичному прозрачному стакану. Стаканы эти когда-то привез из Финляндии Ложакин, с конференции по одноразовым упаковкам. До сих пор их использовали под клюквянку, но сегодня, из-за большого количества народа, решено было разлить в них чай.
– - Нет, нет, нет, ни в коем случае!
– - запротестовал было Малинин, но был тут же остановлен Ольгой Андреевной:
– - Вы, Петр Николаевич, хоть и захаживаете к нам частенько последнее время, а права голоса все же не имеете.
– - Что ж с того, что я Людочке мешки подносить помогаю, -- сконфузился тот, -- совершенно необязательно на этом всеобщее внимание заострять, а мне все-таки налейте в чашку, и вам, Людмила Сергеевна, очень рекомендую.
– - Сами же и заостряете, -- сказала Ольга Андреевна.
Женщина она была волевая, одна из немногих в объединении, имевшая под началом научный сектор. Сектор занимался морозостойкими материалами, будучи в составе лаборатории упрочнения под началом Ложакина, и постоянно с ним сражался за бюджет и тематику. Поговаривали также, что происходила она из дворянской семьи, что еще больше усиливало противостояние.
– - Саша, иди порежь торт, -- сказала она.
– - Сейчас, сейчас, -- отозвался тот, выныривая из-за кульмана.
– - Ой, а зарос-то ты как, голубчик, да
– - всплеснул руками Афанасий Лукьянович, -- ты бы постригся, да, вот мой тебе совет, а то прямо хыппи, да, на ученого совсем не похож.
– - Как не похож?!
– - Саша вытянулся по стойке смирно рядом с висящим на стене портретом
– - На советского, говорю, -- поправился Афанасий Лукьянович, -- на нашего, советского ученого, да.
– - Так ведь его же нет.
– - Кого?
– - Советского ученого.
– - Как нет?
– - растерянно оглянулся по сторонам Афанасий Лукьянович.
– - Да так, нету. Я вам даже больше скажу, -- Саша понизил голос, -- и никогда не было.
– - Брось резвиться, Александр, -- улыбнулась Ольга Андреевна, -- что ты человека пугаешь.
– - Отчего же, наш уважаемый Афанасий Лукьянович выступил с интересным почином: сменять стереотипы, и я намерен его всеми силами поддержать.
– - Менять чего?
– - Афанасий Лукьянович был не рад, что связался.
– - Стереотипы. Я согласен, но только коллективно, массово. Чтоб все, как один, а? Чтоб все меня поддержали. Поддержите?
– - Чего?
– - Начинание. Я иду и обриваюсь наголо, но при одном условии: если вы, Афанасий Лукьянович, отращиваете усы. Большие, красивые, пушистые усы. Как, идет?
– - Прекрати, Александр, -- засмеялась Ольга Андреевна, -- режь уже торт, наконец.
– - Давайте, я порежу, -- встрепенулся Малинин. Он взял большой никелированый нож с текстолитовой ручкой и начал кромсать нордовский шедевр кулинарного исскусства, -- черт, там наверное безе внутри.
Постепенно собрался народ, прослышав про торт, Лисицына разлила чай...
– - Что же это вы, есть сюда пришли?
– - Ольга Андреевна отложила в сторону ложку, -- Давайте, давайте тост, пусть даже и под чай, ну-ка, Афанасий Лукъянович, как старейшина, пример подайте!
Афанасий Лукъянович взял стакан и поднялся.
– - Я Людочку знаю давно, да, и ничего плохого о ней сказать не могу. Вы уж, голубчики, поверьте, я просто так не скажу, да ...
– - тут Афанасий Лукъянович осекся, вдруг вспомнив, как опозорила она его при всем честном народе...
Вошел он тогда к ним в комнату, ничего не подозревая, дамы на него накинулись:
– - Ну-ка, ну-ка, Афанасий Лукъянович, подвигайте-ка бровями, да не бойтесь, это мы интеллект проверяем, Людочка статью в "Крестьянке" нашла, о том что интеллект напрямую с количеством складок на лбу связан.
Он подвигал, ничего не подозревая, лаборатория притихла.
– - Ой, да ерунда это все, -- Людочка попыталась замять паузу, неловко повисшую в воздухе, -- идемте лучше кофе пить, бразильскoe, только что заказ принесли...
Выйдя от них, Афанасий Лукъянович зашел в туалет и подвигал у зеркала бровями. С горечью обнаружил он, что кожа на лбу его двигается в такт с бровями, ровная как стол, не образуя вообще ничего похожего на складки.
...
– - Что же, это все?
– - спросила Ольга Андреевна, -- ну тогда вперед, по коням! Отчего вы не садитесь, Афанасий Лукъянович?
– - Ааа, -- бесцветно произнес он в ответ, не отводя глаз от своей руки, сжимающей стакан. Стакан менялся на глазах: верх его плыл под пальцами, сужаясь, а низ расползался, наливаясь чаем, как спелая груша.