Звезда и шар
Шрифт:
– - Я же говорил!
– - закричал Малинин, вдруг заметив что все остальные стаканы начали претерпевать такие же метаморфозы, превращаясь в заполненных чаем медуз, -- в раковину их швыряйте, в раковину!
Поднялся веселый гам, пришлось заварить еще одну порцию чая, и разлить ее на этот раз в чашки. Саша взял в руку один из потерявших лицо стаканов. На дне его, растянутая и искаженная, все еще читалась надпись: "Disposable. Cold beverages only". В разгар суеты дверь распахнулась и крейсерской походкой вошел Ложакин.
– - Ну, Андревна, -- начал
– - Не части, Ложакин, остынь, торта возьми -- осадила его Ольга Андреевна, -- теперь по порядку: сколько надо материала, что за изделие, и где будем изготовлять?
Ложакин продолжал подскакивать, однако торта взял: -- Изделие сверхсекретное! Изготовлять будем в ящике минобороны в городе Щигры Курской области. A надо мешка три.
– - Трех так с ходу не будет, а мешка два наскребем.
– - Вот и ладно, -- неожиданно согласился Ложакин, два мешка Александр Ильич и один допрет...
– - Я-то тут причем, я весь во вращении, -- Саша попытался ускользнуть за кульман.
– - Так ты что же, Ляксандр, хочешь всю тяжесть на женские плечи взвалить?
– - Ложакин выпрямился и сделал благородное лицо, обмаравшись при этом в шоколаде.
– - Фуэте временно отставить, командировку оформить стремительно! И допуск! Tакси заказан!
– - Допуск то зачем?
– - Затем, что объект сверхсекретный. Шевелись!
– - Допуск я оформить не могу.
– - Обоснуй!
– - Допуск я, Геннадий Алексеевич, оформить не могу, поскольку секретности не имею.
– - Как не имеешь?! Даже третьей формы?
– - Даже третьей... Придется вам самому как нибудь справляться.
Ложакин обмяк. Он сел, скребя затылок:
– - Чего же делать то, на форму, даже на третью, месяц уйдет, не меньше, Митрий в "Дубке", у меня корова вот-вот родит, отлучение исключается... А! хрен с ним с допуском! Тебе туда входить не обязательно. Сдашь сырье, получишь изделие и назад. Генеральный велел изделие привезти, запакованным.
21.
Монтировка звизгнула краем о последний гвозь, доска отвисла в сторону. Под ней ровными рядами плотно жались один к другому полиэтиленовые пузыри.
– - Что это, -- забеспокоился начальник цеха, -- новый вид упаковки?
– - Совершенно верно, -- ответил старший переводчик отдела международных связей Анатолий Максаков, посоветовавшись с голландцем,
– - bubble wrap, точного перевода пока не имеет.
Жестом капельдинера он сдвинул в сторону пузырчатую занавесь, обнажив загрузочную воронку с надписью "Dupont".
– - Будем довскрывать западногерманскую технику?
– - деловито осведомился Палыч, поднимая фомку.
– - Оставь пока, -- сказал референт министра, --
22.
Чего мы, братцы, повидали
Не снилось Сальватору Дали.
За окном вагона двигалась назад природа средне-русской полосы. Местный дизельный поезд подходил к станции Щигры Курской области. Саша сидел на приподнятом сидении в первом купе. Занять его пришлось потому что с этими мешками ни в какое другое втиснуться не удалось, народ возражал. Мешки лежали теперь в проходе, набитые плотно, до тугой цилиндричности, и при каждом ускорении поезда наезжали на ноги, неотвратимо как прибой. Убрать их было некуда, оба багажных ящика под сидениями были
засыпаны каменным углем.
На удивленный вопрос -- Зачем здесь уголь, ведь локомотив далеко, и вообще использует солярку, -- проводник лаконично отрезал: -- Для титану.
Титан этот увидеть не довелось, но размеров он должен был быть титанических: ящики были засыпаны с верхом, крышки не закрывались, стояли под тридцать градусов, уголь высыпался в унисон с эволюциями мешков. Подумалось: знать бы Исааку Ньютону о социалистическом реализме, может он бы свой закон инерции обратно закрыл.
Проводник заметил: -- на обратном пути легче будет, уголь уйдет, крышки закроются, сидеть и лежать станет удобнее.
Счастливы возвращающиеся!
Главная инерционная неприятность была, впрочем, впереди. Пройдя в туалет, Саша сразу заметил подозрительную влажность пола и стен. Тут бы и остановиться, оставить намерения и вернуться в купе. Но нет, мелькнула мысль - зассано, как обычно - и роковой шаг внутрь был сделан. Вселенная среагировала мгновенно. Поезд резко тормознул и из переполненного бачка под потолком хлынула ниагара ледяной воды. За шиворот, на меховую шапку, по лицу. Эх, Исаак!
Он вернулся на место, сел на накрененную полку и раскрыл дерматиновую тетрадь...
Из дневника Каменского
Все окружающее - суть мои ощущения. Это не философия, с философской точки зрения я скорее наивный материалист. Это - кредо. В соответствии с ним живет девяносто девять процентов людей. Во всяком случае, я ничего другого не встречал. Человек всегда ориентируется на собственные ощущения, и движется, по мере возможности, в сторону положительных эмоций, избегая отрицательных.
Мать делает для своего ребенка все, целиком отдает себя ему потому, что неисполнение материнского долга влечет за собой мощный комплекс отрицательных эмоций, запрограммированный где-то глубоко в подсознании.
Честный человек честен не из высших побуждений, а лишь из-за скрытой боязни наказания или даже мук совести. Вообще, совесть - это способность организма облекать антиобщественные действия в окраску отрицательных эмоций.
Цель любого движения - получение порции положительных эмоций, и вся разница между людьми заключается в том, что эмоции эти вызываются разными предпосылками. И похоже, что все это - врожденное. Если человек не способен ощутить чужую боль, как свою, этого ничем не исправить. Рожденный садистом сострадать не может.