Звезда и шар
Шрифт:
"Это не здесь, это, наверное, он сам", - подумал Афанасий Лукьянович.
– - Это что-то на вас самом, да, -- произнес он севшим голосом, и бросил Малинину похожий на авторучку счетчик Гейгера.
– - поводите по одежде, говорю вам.
Белый, как ватман, Петр Николаевич поводил... Когда он, согнувшись, приблизил прибор к красивым темнобордовым ботинкам на высоком каблуке, стрекотание слилось в громкий треск и индикатор на торце прибора затрепыхался оранжевым.
Сотрудницы с воплями начали покидать помещение.
– - Откуда у вас обувь?
– - спросил Афанасий Лукьянович и вдруг резким движеним, по военному, надел противогаз.
– - Из Чернигова, -- почти теряя сознание, пробормотал Малинин, -- я там у тетки отдыхал. Но ведь это же далеко?
Афанасий Лукьянович тихонько отполз за бронеплиту.
– - Ой, голубчик, вы что, не знаете, как заражение атомного следа распространяется?
– - услышал Митя голос, глухо пробивающийся сквозь противогаз.
– - Избавьтесь от обуви незамедлительно, скажу я вам.
57.
Тяжелая сумка с бутылью била по ноге, мешая идти. Палыч направлялся к дыре в стене, отделявшей Калининский рынок от территории научной части объединения.
Встреча делегаций дружественных республик прошла успешно.
– - Харош кынжал, -- сказал Ахмед, разглядывая Борькину продукцию.
– Горэц бэз кынжала кто? Вэртолот бэз пропэллера!
Он помолчал, любуясь солнечными бликами на никелированном лезвии.
– - Получай!
– - он передал Палычу огромную, пятилитровую бутыль, в которой плескалось что-то мутное.
– - Висшей пробы чача! Как слэза!
На лице Вадима играла улыбка. Со стороны это особо заметно не было. Понурые пешеходы, норовящие попасться ему на пути с троллейбусной остановки, никогда бы этого не сказали, даже если бы им пришло в голову оторваться от песочно-солевой слякоти под ногами. Оторваться от тусклых мыслей и глянуть на невзрачного человечка в замызганных казенных портах с полоской недоотмытого автола поперек лысины. Вадим умел скрывать эмоции.
Он уже видел, как войдет он в слесарку, как, не говоря никому ни слова, пройдет к рабочему месту. Как медленно, по одному, уложит друг к дружке девять текстолитовых кубов первого слоя, как установит точно посередке центральный узел, отфрезерованный из бронеплиты. Хотя, нет! Он досадливо поморщился. Вначале надо вывинтить болты.
Вчера вечером, в нетерпении, он испробовал болты по месту. Насадил на них пружины с термодатчиков мандрела и завинтил все шесть болтов в центральный узел накрепко, нарезая резьбу в податливом композите.
Да так и оставил. До утра.
А утром не сразу пошел на работу. Какая-то неведомая сила потянула его кругами по пустырю, потом к пункту стеклотары, и только через два часа выпустила на троллейбусную остановку.
... Всего-то и было от улыбки - морщин несколько лишних да дрожание в углах рта легкое. Родная мама не сказала бы, что улыбается. А вахтерша Вероника приметила.
– - С утра набрался
Вадим будто очнулся на мгновение:
– - Что ты, баба дурная, понимаешь!
Сказал, а сам понял, настроения мне сегодня ничем не собьешь, день великий. Он провернул турникет и широко шагнул в в проем цеховой двери.
... Уже занеся одну ногу в дыру, Палыч оглянулся и вдруг застыл на месте. Невдалеке, рядом с оранжевой бочкой стояли явно импортные темнобордовые остроносые ботинки на высоких каблуках. Палыч опасливо поднял один ботинок. Ботинок был практически новый, на вывалившемся языке белела надпись: "Београд".
58.
Палыч воодушевленно дернул за согнутый крюком болт, заменявший в слесарке дверную ручку.
– - Мужуки, бля, живем!
– - грохнул он дном бутыли о табурет, -- пять литров чачи, это вам не денатурат хлюпать!
Никто не отозвался. Палыч огляделся. Борька деловито протирал ветошью станину. У стойки с фрезами с отчаянным лицом стоял Митяй, перебегая взглядом с Борьки на сидящего на полу Вадима.
– - Вадим, -- начал Митя неуверенно, -- я же не знал, я просто попросил Бориса наладить мандрел.
– - Ты еще на колени встань, да лбом побейся перед говнюком!
– - сказал Борька зло, -- нехер собственность разбазаривать!
Тут Палыч заметил на полу перед Вадимом раскуроченный вдупель центральный узел. Болты были погнуты, выдернуты с корнем, некоторые перекушены пополам.
– - А то, млять, повадился разбазаривать, -- процедил Борька сквозь зубы -- науке надо аппарат налаживать, а он - пружины пиздить!
– - Зачем ломать-то было, -- чуть не плача, пробормотал Вадим, -- где я теперь болтов найду...
– - Ешшо я об этой тряхомудине думать буду, -- продолжал Борька сквозь зубы, -- Левша нашелся, умнее других, туда же, собственность разбазаривать!
– - Так ты сам нержавейку берешь на ножи, и текстолит...
– - опрометчиво начал было Вадим, но Борька оборвал его резко:
– - Слыхали пидора, а? Я, что ли, аппарат разкурочил? Я!? Ножи, говоришь? А кто спирт жрал за ножи, а? С твоего кубона много тебе налили? Или нальют?
– - Борь, ты того, не очень, -- миролюбиво протянул Палыч, -- гляди, я чачу принес, счас нальем, а Вадя, он того, он ничего, смирный, людей не трогает.
Борька взорвался: -- Да пусть тронет, вот ужо порадуюсь, уебу макаку разводным! А то плохо ему с народом, в академики намылился, а сам добро разбазаривает. А ты, старый, не лезь, а то и тебе перепадет.
Он вдруг замолк, оглядывая Палыча.
– - Ты чего, старый, вырос что-ли? Приосанился, гляжу... Ёд-бегемот, боты-то где такие спер? Тоже в цеху стыдно, как этому мозгатому, прикинуться решил, старый?
– - А с рынка ботинки, с рынка, -- самодовольно начал Палыч, покачиваясь на семисантиметровых каблуках, -- старые, видать ктой-то выкинул.