Звезда на одну роль
Шрифт:
— Мы что, с такой вот штукой прямо к самому притону подъедем? — недоумевала Катя. — Так они же все сразу разбегутся.
— Это для столичных гаишников, — пояснил Марголин. — Они наши номера знают, да еще мигалка на крыше. Значит, область куда-то по делам мчится важным, служебным — не моги задерживать. А там, Катенька, за эти двадцать минут форы притон уже приступом взят, будь спокойна. Чуть опоздаем, но не беда. Самое интересное начнется, когда «травку» искать будут.
Миновали Кольцевую. Москва кончилась. Дальше, дальше —
— Камеру держите! — завопил Марголин, Катя вцепилась в спинку переднего сиденья.
— Вон тот дом, — указал один из оперов на одиноко стоявший у подножия невысокого холма, поросшего жидким леском, двухэтажный кирпичный особняк, огороженный высоким забором. У настежь распахнутых железных ворот — три легковушки и маленький автобус. — Крепость взята. Уже и без нас.
— А кто там живет? — спросила Катя, разглядывая мощные кирпичные стены, железную крышу и сводчатые окна особняка.
— Кто-кто в теремочке живет? Братья ромалы, — усмехнулся опер, — цыганское племя. Египетские короли.
К их машине уже бежал Валентин Петров из отдела по борьбе с наркотиками.
— Быстрей подключайтесь! — крикнул он. — Дусю уже привезли. Сейчас она скажет свое веское слово.
Катя хвостом прицепилась к Марголину, вооружившемуся «Панасоником». Они взошли на каменное крыльцо и открыли дверь цыганского дома. Шум, визг, вой — Катя едва не оглохла. В прихожей — гора обуви: детские башмаки, больше похожие на опорки, женские сапоги и туфли со сбитыми каблуками. И ни одного мужского ботинка!
В огромной комнате, смахивающей на спортивный зал, никакой мебели, только ковры на полу и на стенах. Грязные, затоптанные ковры. В углу на корточках сидели пять жирных старых цыганок и две молодки. Все одеты по турецкой моде: в нелепых кофтах с кружевами и люрексом, цветастых юбках. Над ними, «яко утес на Днипрэ», возвышался омоновец. У окна застыл второй.
Женщины галдели наперебой, то и дело тыкали грязными пальцами в сторону милиционеров и время от времени начинали подвывать. Одна из старух, этак килограмм на полтораста, поднялась с корточек и, выпятив вперед увесистый бюст, подплыла к омоновцу.
— Где ваш начальник? — пророкотала она хриплым басом. — Давай его сюда!
— Сейчас подойдет, — невозмутимо ответил тот.
— Не кричи, не кричи, тетя Маша! — миролюбиво отозвался из коридора Петров.
— Сюда иди! Объясняться будем! В мой дом ворвались! Это что?! — гудела тетя Маша.
— Ты мне лучше скажи, что за гости у тебя на кухне, как дрова, лежат? — спросил Петров.
— Я их не знаю! — отрезала цыганка. — Переночевать попросились, мы пустили.
— Пустили да «травкой» и угостили. Опием, — уточнил Петров.
— Не было этого! Никакого
Марголин ринулся на кухню. Катя пошла за ним. Там ее поразила удивительная смесь грязи и комфорта. Ржавая раковина, потолок весь в потеках, стены заляпаны жирными пятнами. Зато — два огромных холодильника «Дженерал электрик», две микроволновые печи, липкие и жирные на ощупь, тостеры, ростеры, электрочайники, кофеварки. Все это немытое, тусклое, захватанное.
На полу в углу кухни в обнимку спали трое волосатых парней в кожаных «косухах». Марголин снял их крупным планом. Подошедший опер потряс одного за плечо. Тот что-то нечленораздельно промычал.
— Готовы. Двойная доза. — Он задрал одному рукав кожанки. На сгибе локтя — две ярко-алые точки. У второго и третьего — то же самое.
— Шприцы ищи, — велел коллеге Петров. Шприцы отыскались быстро — в мусорном ведре под раковиной.
Там же среди пакетов, картофельных очисток, банановой кожуры — сломанные иголки, окровавленная вата и целый выводок рыжих тараканов.
— Тоже кайф словили, — хмыкнул Петров.
— В таком свинарнике? — Катя брезгливо поежилась.
— Им, Катенька, все равно, где дракониться, — ответил он. — В подворотне, в подъезде, в луже, в переходе. Здесь крыша, доза под боком — только плати цыганкам за косяк да за постой. А грязь, тараканы — наплевать им на это. Это ж наркота! — В его голосе сквозили презрение и жалость.
— А товар нашли? — деловито осведомился Марголин.
— Идите наверх. Там у них общественная спальня. Там сейчас Дуся вовсю шурует, — усмехнулся Петров.
«Что еще за Дуся?» — гадала Катя, карабкаясь по узкой крутой лестнице вслед за оператором.
Цыганская спальня оказалась такой же огромной, что и гостиная, почти во весь второй этаж. У стены сразу две дорогие стенки. За стеклами горок разная фарфоровая дребедень — мопсы, балерины, пастухи, пастушки. Тут же богемский хрусталь, тут же микроволновая посуда из дешевой керамики. На полу — полосатые матрацы, перины, ковры, подушки, одни скатаны в рулоны, другие расстелены прямо на неметеном линолеуме.
Вдоль стенок медленно прохаживались несколько человек. «Это понятые, ребята из наркотического, — определила Катя. — А это... Господи ты Боже мой!»
— Дусенька, умница, здесь, да? Ты уверена? — тихо спрашивал высокий молодой парень в джинсах и потертой кожаной куртке. Слова эти адресовались низенькой и кривоногой таксе. Вытянувшись в струнку, она внимательно принюхивалась к нижней секции стенки. Затем тявкнула и поскребла лапкой дверцу. — Понятые, пройдите сюда, пожалуйста, — попросил опер в куртке. Два парня в рабочих спецовках приблизились. Марголин приготовился снимать. Сыщик открыл нижний ящик. Там — мешки и мешочки. Он развязал один и сообщил: