Звезда надежды
Шрифт:
Рылеев смутился и покраснел: на дядюшку действительно эпиграммы написано еще не было, но написать ее он собирался.
— Беспокойный для начальства человек был полковник Марин, его и прежний государь не жаловал. Знаешь что, племянничек, бригада твоя на будущей неделе возвращается в пределы отечества, и ты поедешь с бригадой. Так оно будет лучше и для тебя, и для меня.
Уже на пути в Россию Рылеева догнало письмо от матери, посланное в Дрезден.
Матушка писала, что на отцовское наследство рассчитывать не приходится совсем: княгиня Варвара Васильевна Голицына дала законный ход своим претензиям к бывшему управителю. Дома тоже нет денег, и она не
Хотя письмо было писано четыре месяца назад, Рылеев понимал, что ничего с тех пор не могло измениться. Он представлял себе матушку, как она, помолившись, идет опять к Петру Федоровичу. Ноги не идут, язык не поворачивается, но она, смирив гордость, преодолев стыд, обиняками выпрашивает милостыню. Хотя Петр Федорович и родственник, и душевно расположен к ним, все равно просить нелегко…
Рылеев чувствовал свое бессилие, и от этого ему было очень горько. Он откажется от всех матушкиных посылок, он напишет, что все имеет, что ему ничего не нужно, что казна обеспечивает его всем, и не нужно ему своей лошади, обойдется казенной… Но, даже отказавшись от ее помощи, он из своего скудного жалованья не сможет ей помочь. Что делать? Что делать?
Он взглянул на развернутое письмо, взгляд упал на особенно крупно выписанные слова: «княгиня Варвара Васильевна Голицына», и Рылеев подумал: «О вельможи! О богачи! Неужели сердца ваши нечеловеческие? Неужели они ничего не чувствуют, отнимая последнее у страждущего!»
5
По возвращении в Россию бригада Рылеева разместилась в белорусском местечке Столовичах, но уже через три месяца был объявлен новый поход.
Первого марта 1815 года Наполеон на пяти небольших суденышках, с отрядом около тысячи человек, покинул остров Эльбу, пристал к южному побережью Франции, высадился в заливе Жуана и двинулся к Парижу. На пути к Наполеону присоединялись гарнизоны всех больших и малых городов. Через десять дней Наполеон был в Лионе, через двадцать, встречаемый многотысячной толпой, восторженно кричавшей «Да здравствует император!», вступил в Париж. Людовик XVIII бежал накануне ночью.
Союзные войска находились вне пределов Франции и при получении известий о возвращении Наполеона не могли сразу же выступить в поход. Ближе всех к Парижу находилась северная группа войск англичан и пруссаков. Она представлялась Наполеону наиболее опасной, и он двинул свои войска навстречу именно ей.
Восемнадцатого июня произошло сражение при Ватерлоо. Наполеон потерпел окончательное поражение. В те дни, когда на поле Ватерлоо решалась судьба Наполеона, русская армия переправилась через Рейн и вступила на территорию Франции.
Рылеев со своей батареей шел теми же дорогами, что год назад.
Однако русской армии в боях участвовать не пришлось. Батарея Рылеева, дойдя до старинного городка Васси на Марне, получила приказ встать на квартиры в городе и в окрестностях.
Ожидали скорого распоряжения о возвращении в Россию. Наполеон находился под арестом у англичан, уже было решено, что он будет сослан на остров Святой Елены, за шесть тысяч верст от Европы.
Однако приказа о возвращении все не было.
Причину этого в батарее узнали в конце июля, когда ротного командира навестил в Васси его старший брат, генерал-майор Иван Онуфриевич Сухозанет, командир гвардейской артиллерийской бригады. Он сообщил, что государь решил перед выступлением
— Господа, — сказал генерал в штабе обступившим его офицерам, — государь придает большое значение этому смотру. Вся диспозиция в мельчайших подробностях разрабатывается им самим. Особенное внимание предложено обратить на церемониальный марш, ибо по нему, как сказал государь, он может видеть выправку людей, и тем самым составить мнение о ревности и прилежании офицеров и смотрении за своими полками командиров.
Вечером, оставшись наедине с братом, старший Сухозанет сказал:
— От этого смотра зависит твое будущее, учти это. Я приехал к тебе нарочно для того, чтобы помочь в подготовке.
Генерал Сухозанет считался в армии одним из самых лучших знатоков фрунта. Его взгляды на обучение подчиненных фрунту давно уже сложились в стройную систему, которой он очень гордился и которую неустанно излагал при каждом удобном случае.
— Одиночная выправка артиллериста, — говорил Сухозанет, — важнейший предмет, ибо артиллерист действует не в строю, а отдельно, и поэтому малейшая в нем неловкость более заметна, чем в других родах войск. Добиваться настоящего вида требуется с обучения опрятно одеваться. Для чего ежедневно приводить на развод трех человек, образцово одетых. Затем действия. Чтобы ездовые и фейерверкеры умели быстро и ловко седлать и управляться с амуницией, требовать, чтобы на каждый развод приводили тщательно осмотренное орудие. А главное — постоянство и усердие в учении. Я завел у себя ежедневные разводы при штабе, на коих приказал под страхом штрафа и наказания неукоснительно присутствовать всем находящимся в наличии офицерам и юнкерам. Кроме ежедневных учений, не менее, чем раз в месяц, необходимо проводить парады.
— Однако вряд ли это нравится офицерам твоего дивизиона, — заметил Петр Онуфриевич.
— Я требую подчинения и выполнения приказа. А нравится или не нравится — меня не касается. Ты свою батарею просто распустил. Поставь себя так, чтобы тебя боялись и почитали. Иначе порядка не добьешься.
Начались ежедневные ученья по два раза в день, почти без отдыха.
Наконец подошел день смотра.
Стопятидесятитысячная русская армия заняла пространство в несколько верст. На холме была построена платформа для государей и сановных гостей.
Александр вместе с австрийским императором, прусским королем, герцогом Веллингтоном и большой свитой объехал части и встал на предназначенном ему центральном месте — на платформе. Но перед церемониальным маршем он неожиданно исчез, и, когда первые колонны двинулись мимо платформы, все увидели, что впереди, самозабвенно салютуя, едет сам русский император.
После смотра стало известно, что особенно доволен государь остался гусарами, уланами и конной артиллерией.
Когда возвращались из Вертю на квартиры, капитан Костомаров сказал:
— Господа, готовьтесь к пирушке, Петр Онуфриевич не останется в долгу за наше старание.
И он не ошибся: в Васси Сухозанет на первом же разводе поблагодарил роту, нижним чинам распорядился выдать по внеочередной чарке, объявил неделю отдыха, а офицеров пригласил на обед.
Обед происходил под открытым небом. Батарейные плотники поставили столы и скамьи, возвели легкий навес. Специально отряженная Сухозанетом Команда ездила в Шампань за вином.
Музыканты играли марши. Особенно часто новинку, прозвучавшую впервые на поле Вертю, «Парижский марш 1815 года».