Звезда Пандоры

Автор неизвестен

Паула уже забыла об этих письмах. Поначалу это было необходимое общение с единственным человеком в галактике, который, казалось, ее понимал. Потом, когда она понемногу обрела уверенность, она писала просто из вежливости. Но работа занимала так много времени… Пустая отговорка. Она должна была догадаться, что Алексис сохранит письма. То дело было очень коротким, но и очень необычным.

— Да, я аттестовалась на должность следователя и добилась успеха. Без ложной скромности.

Он с такой гордостью улыбнулся, что нахлынули новые воспоминания.

— Конечно, ты добилась успеха. Ты стала лучшей из них. Хотя этого никто не признавал.

— Я должна благодарить

за это твоего прадеда. Это он посоветовал мне уйти. Он знал, что после того, что я повидала в Содружестве, здесь я буду несчастлива.

— С этим я бы поспорил. Но я не он, а ты преуспела. Извини, если сочтешь это вторжением в личную жизнь, но я хочу спросить: не испытывала ли ты сомнений, подвергаясь омоложению? Тебе ведь не раз пришлось прибегнуть к этому процессу. Насколько я помню, с Рая Хаксли ты уехала подростком.

— Нет, никаких сомнений не было. Никогда. В мире так много преступников.

— И никто другой не может сделать эту работу.

Она поморщилась. Он был очень похож на Алексиса.

— Кое-кто мог бы попытаться, — признала она.

— Я спросил об омоложении, потому что у нас ведутся бесконечные споры. Мы никак не можем решить, стоит ли разрешить эту процедуру.

— Я бы сказала, что она противоречит всему вашему укладу. Здешнее общество устроено так, чтобы люди чувствовали удовлетворение, живя своей жизнью. По большей части это удовлетворение обусловлено естественным циклом, который не был нарушен и на который никогда не покушался Фонд. Людям просто предоставили возможность радоваться тому, что им доступно в определенных рамках, и это основное отличие от большинства миров Содружества. У них всегда будет работа или дело, приносящее радость, и финансовое вознаграждение, не больше и не меньше, чем у всех остальных. Разрешение омоложения приведет к увеличению населения, а имеющаяся экономика этого не выдержит. Ваша технологическая структура — это единственный вариант, приемлемый для кастового общества. Единственное, что может определить Фонд, — это поведенческие рефлексы, необходимые для определенной профессии, ну и несколько мелочей вроде ловкости пальцев для хирургов, но талантливых физиков-ядерщиков или микробиологов он вырастить не в состоянии. Такие профессии требуют самых разнообразных способностей, и одной склонности было бы недостаточно. Для развития современной экономики потребуется рас­ширить специализацию до такой степени, что грани между отдельными группами сотрутся. И тогда возникнет противоречие между обычными людьми и экономикой, определяемой идеологией, а не потребностями и возможностями. Ничто не может удержать их от того, чтобы получить лучше оплачиваемую работу на другой планете, тем более если придется пару столетий ходить в один и тот же офис.

— Боже мой, а я-то думал, что связать логическую цепочку из аргументов способны только такие вольнодумцы, как я.

Матильда вернулась с чайным подносом в руках.

— Не давайте ему сбить себя с толку, — сказала она, передавая чашку Пау­ле. — Он никудышный вольнодумец — всегда только задает вопросы, но не отвечает на них.

— Чтобы о чем-то размышлять, надо сначала хорошо изучить объект.

Матильда многозначительно улыбнулась Пауле и подала чашку Леонарду.

— А чем ты занимаешься? — спросила Паула.

— Я няня. Работаю в родильной палате местной больницы. Люблю детишек.

При этом она покосилась на Леонарда, и тот покраснел.

Пауле хотелось прикрикнуть на него, чтобы он решился сделать предложение. В этом доме повторялась старая история: в то время, почти полтора века назад, она была моложе Матильды, а Алексис

старше, чем Леонард. Ее отъезд разбил сердце Алексису, а ей пришлось заставить себя уехать, поскольку это был единственный способ обрести будущее. Впрочем, если бы она и смогла обрести счастье на Рае Хаксли, то только с ним. Все вольнодумцы обладают общим недостатком: у них сильно развито воображение, что лишает уверенности в себе. Возможно, потому что все они мужчины. А Фонд еще и усилил их неспособность принять решение.

Матильда перевела взгляд со своего возлюбленного на Паулу.

— Я оставлю вас, чтобы вы смогли поговорить наедине. Дайте знать, если что-то понадобится.

Она поцеловала Леонарда в лоб и вышла в сад. Там она освободилась от своей скудной одежды и легла на полотенце, а Пауле вдруг вспомнились Мел­лани и Мортон, хотя эту пару она была бы не прочь забыть.

— Но разве твоя жизнь не опровергает твои же аргументы? — спросил Леонард.

— Кое-кто недавно назвал привитые мне в Фонде способности синдромом навязчивых состояний. Он, конечно, идиот, но в его словах есть некоторый смысл. Это отличное качество для офицера полиции. Возможно, принять Со­дружество способен только такой тип личности, как у меня. — Она помолчала, задумавшись, куда заведут подобные рассуждения. — Может быть, еще и воль­нодумцы.

Леонард обхватил чашку обеими руками и уставился на нее поверх ободка.

— Мы не настолько свободны, как думают люди. Если бы меня попросили определить нашу специальность, я бы назвал нас психиатрами. Фонд счел нас необходимыми для общества, чтобы решать нестандартные проблемы и вопросы. А в совокупности мы по сути равны политикам. Наш совет призван искать альтернативы, а все остальные вольны сделать свой выбор. — Его лицо заметно смягчилось. — Многие считают, что мы указываем людям, как им поступать, но это миф. Хотя, должен признать, будь это правдой, открылась бы восхитительная перспектива стать диктатором.

— Не думаю, что из тебя получится настоящий диктатор, Леонард.

— Да, думаю, ты права. Как странно, что наши микроусилия известны на­много лучше, чем макроработы. Ко мне действительно относятся как к местному психиатру. Люди приходят в этот дом с каждой проблемой, которая выбивает их из привычной жизни.

— И я повинна в том же, как и все остальные.

— Понимаю. Так что же тебя ко мне привело?

— Этой планете, возможно, потребуются дополнительные усилия. Ты следил за новостями о Паре Дайсона и живущих там чужаках праймах?

— Боже, конечно, следил, это было во всех газетах, хотя для новостей Содружества в наших СМИ отведено не так уж много места. Но я получал краткие сводки из представительства Содружества, что расположено в Фордсвилле. Ты с этим связана?

— Была связана.

Паула начала свой рассказ.

Спустя два часа, когда она закончила повествование, Леонард выглядел обескураженным. Он сжал руками виски и громко вздохнул.

— Не знаю, чем могу тебе помочь, разве что пойти к этому типу, Рафаэлю Колумбия, и разбить ему нос. Неужели ты и вправду работала над этим делом больше ста тридцати лет?

— Да. Сдаваться не в моем характере.

— Нет, конечно, нет. Извини, я просто не привык к таким масштабам временных промежутков. Чем же ты хочешь теперь заняться?

— Я должна поймать Йоханссона.

— Да, понимаю. Что ж, я пользуюсь некоторым влиянием в Фонде, это отмечено в контракте. Можно устроить так, чтобы Казначейство назначило тебе постоянный оклад, это немного, но тебе не придется беспокоиться о деньгах, и ты сможешь преследовать этого дьявола в человеческом обличье.