Звезда Пандоры

Гамильтон Питер Ф.

Орион сделал большой глоток из своего термоса.

— Эй, старик, ты сумеешь спуститься с холма?

— Сумею. Оззи, мне правда очень жаль. Вам надо идти дальше вдвоем. А я попробую вернуться в Ледяную Крепость.

— Не глупи. Все равно пора останавливаться на ночлег. Я хочу залезть в палатку еще до захода солнца.

Он поднял веревку и подал ее Ориону.

Спуск к основанию холма оказался нетрудным. Потом они прошли еще несколько минут, пока не отыскали подходящую полянку. Массивные обледенев­шие деревья впитывали красный солнечный свет, погружая землю в мрачный багровый полумрак. Оззи вытащил из саней Точи палатку и отдал ее Ориону,

а сам установил примитивный костяной каркас и накрыл его меховым пологом. Он опять зажег две свечи перед кристаллическим экраном. Чужак уже срывал обертку с термобрикета, и Оззи стал выбираться из-под полога.

Орион уже поставил палатку в нескольких ярдах от саней и даже забрался внутрь. Из-под открытого полога выбивался тусклый свет керосиновой лампы. Торопясь к палатке, Оззи вдруг осознал, насколько они здесь одиноки. Одни в чужом арктическом лесу, без естественного света и тепла, а рядом, возможно, рыщут неизвестные существа. Этот неистребимый детский страх, несмотря на три с половиной сотни прожитых лет, никогда не оставлял его.

Забираясь в палатку и застегивая полог, он дрожал не только от холода.

Из запуска термобрикета Орион устроил целый спектакль. Они оба неспеш­но сняли громоздкие шубы и меховые штаны, потом по одному слою свитеров и брюк. Оззи сдернул и фланелевую рубашку, промокшую от пота, и при этом с отвращением сморщил нос. Несмотря на шкуры и мех, они начали мерзнуть, как только кончилось физическое напряжение.

— Я уже и забыл, как тоскливо здесь по ночам, — поворчал он.

— А я думал, к этому времени мы уже выберемся, — смущенно сказал Ори­он. — Мы так много прошли.

Оззи обнял парня за плечи.

— Помнишь, как медленно мы шли, когда только попали в этот мир? Сегод­ня ты отлично себя проявил. Я все равно уже собирался объявить остановку.

— Спасибо, Оззи. Как ты думаешь, остальные справились?

— Не знаю. Почти все они успевали за сильфенами.

— Надеюсь, у них получилось.

Оззи открыл сумку, где лежали их сухие пайки.

— Что ты выбираешь на ужин?

Оззи очень не хотелось просыпаться, когда сработал его внутренний будильник. Даже в уютном теплом и мягком спальном мешке он чувствовал, как невыносимо болят руки и ноги, а что касается мышц живота… В палатке было абсолютно темно, так что он переключил визуальные вставки в инфракрасный диапазон и потянулся за керосиновой лампой. Вспышка света заставила его прищуриться, но через мгновение свет стал тусклым, как и всегда. Масло ледо­вого кита очень быстро начало коптить.

— Что случилось? — прокашлял Орион.

— Ничего. Уже утро, пора вставать.

— Ты ошибся. Еще ночь, я же только что заснул.

— Боюсь, это ты ошибаешься, старик.

Оззи расстегнул верхнюю часть спальника. Термобелье за ночь высохло, как и рубашка со свитером, тоже лежавшие в мешке. Но термобрикет уже почти иссяк, и на внутреннем тенте палатки повисли капли конденсата. Оззи очень старался, надевая рубашку, но каждый раз, когда рука задевала за ткань, капли дождем сыпались вниз. Орион, с трудом натягивая одежду, не переставал жа­ловаться.

Затем они вскрыли пакеты с омлетом и ветчиной, и через минуту запах еды на какое-то время вытеснил едкую вонь масла.

Уже перед самым выходом Орион не выдержал:

— Как ты думаешь, сегодня мы выберемся?

— Честно? Я не знаю, старик. Но я надеюсь. Даже если сегодня и не удастся, будем продолжать идти; я уверен, осталось совсем немного. Здесь даже сильфены подолгу не живут.

В

уме он уже не в первый раз прикидывал, насколько хватит их запасов. Восьми имеющихся термобрикетов достаточно, чтобы не опасаться за три следующие ночи. В палатке они могут выдержать одну ночь без отопления, но это будет тяжело, а Точи точно не выдержит. И как тогда нести палатку, продовольствие и остальной багаж?

Из пропахшей дымом палатки они вышли в леденящий холод темного леса. Ночью опять был снегопад, и на меховой полог санок Точи намело свежий слой снега. Оззи, по-прежнему с тревогой стянул шкуру, торопясь посмотреть, как перенес ночь чужак. Все в порядке. Из-за экрана ему приветливо помахал живой манипулятор.

За час они погрузили в сани сумку с едой, полог и палатку. К счастью, снегопад был не настолько сильным, чтобы засыпать следы сильфенов. Перед самым стартом Оззи вытащил маленький амулет, подаренный Ориону в знак дружбы. Он светился не так ярко, как накануне, но серебристые искорки были отчетливо видны в камне. Оззи счел это хорошим знаком и дал сигнал к отправлению.

Ветер завывал в лесу все утро. Он поднимал в воздух и кружил мелкие снежинки, так что каждые несколько минут их приходилось смахивать с очков. Останавливаясь попить, Оззи заодно чистил от снега и кристаллический экран на санках. Трудно было определить, то ли это продолжается снегопад, то ли ветер сдувает снег с деревьев. Прежде его удивляло, что слой снега под дере­вьями не достигает нескольких футов, но Сара объяснила, что раз или два в году налетает ураган, который бушует несколько дней подряд и уносит весь снег и все мелкие кусочки льда. Почему-то это совсем его не удивило. Вся планета казалась настолько странной, что иногда он задумывался, не искусственная ли она, как и Сильверглейд?

В это утро он намеренно шел медленнее, чем накануне. Вчера у них был стимул торопиться — успеть за сильфенами в надежде выбраться из этого мира еще до наступления ночи. Сейчас они тоже не могли медлить, но постоянная скорость была важнее, чем кратковременные забеги. Его больше беспокоил ветер, постепенно заметающий следы сильфенов. С другой стороны, деревья будто бы расступались, образуя нечто вроде аллеи.

На обед у них был суп, наскоро проглоченный в ненадежном укрытии за стволом увешанного шарами дерева. В снежном уборе он вполне мог сойти за раздувшуюся рождественскую елку. Как и прежде, холод, воспользовавшись краткой остановкой, начал пробираться к телу, и остановить его не смог даже горячий суп. Оззи очень не нравилось, что начинают мерзнуть ноги, — возмож­ность обморожения беспокоила его все сильнее. После обеда снег повалил гуще и, что еще хуже, начал забиваться в их меховую одежду. Санки Точи превратились в небольшой сугроб на полозьях.

Мелкие частицы снега стали попадать за отвороты капюшона, налипшие ледяные полоски обжигали холодом кожу щек. Скоро лес начал редеть, и, хотя идти на лыжах стало немного легче, снег и ветер разгулялись с новой силой. И следы сильфенов окончательно исчезли. Оззи замедлил шаг, потом остановился, но тотчас вынужден был снова шагнуть вперед, чтобы не попасть под санки Точи.

Именно этого он боялся с самого начала: непредсказуемой погоды сурового мира и исчезновения тропы. Негнущимися пальцами он с трудом вытащил дружеский амулет. Внутри еще мерцала слабая голубоватая искорка. Оззи медленно повернулся кругом. С одной стороны — возможно — свет был чуть-чуть ярче. Слишком слабый аргумент, чтобы рисковать тремя жизнями, но другого выхода у него не было.