Звезда Пандоры

Гамильтон Питер Ф.

— Ни за что, — прошептал в свой шлем Оззи.

Точи сорвал обертку с термобрикета. Оззи дождался, пока брикет не раскалился, а затем, пятясь, вылез из-под мехового покрова.

До захода солнца оставалось не больше двадцати минут, и Оззи поспешил к краю кратера. Перед наступлением темноты стало удивительно тихо. Под холодным помрачневшим небом стихло даже бесконечное пение сильфенов. Гладь рассыпчатого снега перед ним была такой ровной, что создавала почти полную иллюзию жидкости. Оззи подошел ближе,

почти ожидая увидеть мел­кую рябь. Он встал на колени и опустил в снег руку, не снимая перчатки. Гу­стотой поверхность напоминала нефть, но чем глубже он опускал руку, тем сильнее становилось сопротивление.

— Осторожнее — не упади, — сказала ему Сара.

Оззи выпрямился и стряхнул несколько прилипших гранул снега.

— Господи, ты всегда создаешь впечатление, будто я делаю что-то недозволенное.

— Люди падали туда. Но мы не рисковали своими жизнями, чтобы их отыскать. От них не оставалось никаких следов, не говоря уж о пузырях.

— Да, представляю. Это неестественное вещество. Такие гранулы должны были слипнуться.

— Конечно, должны. Но они постоянно перемешиваются и остаются сыпучими, как пыль в миксере.

— А перемешивают их ледовые киты.

— Киты и то, что там еще внутри. Должны же они что-то есть.

— Надеюсь, что это ледовые водоросли — или какие-то другие растения на дне.

— Ты бы так не говорил, если бы их видел.

Она отвернулась и пошла по пологому склону. Оззи последовал за ней.

— Почему?

— Они не слишком похожи на травоядных животных.

— Ты уже разгадала эту загадку?

— Нет, Оззи, ничего подобного. Я очень мало знаю об этом месте, да и о других, где побывала, тоже. Почему сильфены не позволяют нам пользоваться электричеством?

— Эта теория довольно проста. Они ведут жизнь на исключительно физическом уровне; это значит, что тела, которые мы видим, представляют собой платформу каждой личности для эволюции сознания. Как ни больно мне это говорить, но для их возможностей это очень низкий уровень. Стоит только на­чать использовать электричество и все связанные с ним преимущества, как возможность естественного самопознания начинает сокращаться.

— Да, — печально вздохнула она. — Избави бог, чтобы они изобрели медицину.

— Это для них несущественно. Нам нужна медицина, потому что мы доро­жим своей индивидуальностью и преемственностью. У них другие понятия. Они идут по тропам к определенной цели. В конце пути они становятся частицей своей взрослой общности.

— Откуда, черт побери, тебе это известно?

Он пожал плечами, но в меховой шубе жест остался незамеченным.

— Когда-то мне об этом рассказали.

— Кто?

— Один чудак, с которым я разговорился в баре.

— Боже правый, я не знаю, кто из вас более странный — они или ты.

— Определенно они.

Они

поднялись на невысокую гряду. Солнце уже скрылось, оставив ярко пламенеющее небо.

— Не задерживайся, — сказала Сара. — Здесь нет маяка, который привел бы тебя обратно.

— Не беспокойся обо мне, я вижу в темноте лучше многих людей.

— Может, у тебя еще и мех вместо кожи? В этом мире по ночам прячутся даже коррок-хи.

— Да, конечно. Извини, об этом я не подумал.

— Тебе придется думать, если завтра собираешься уйти вслед за сильфенами.

— Да, конечно. Знаешь, меня немного удивляет, что ты не хочешь уйти вместе с нами.

— Когда-нибудь уйду и я, Оззи. Просто время еще не пришло.

— Но почему? Ты давно живешь здесь. Не думаю, чтобы ты купилась на рассуждения Джорджа о здешней жизни как об искуплении, которое заставля­ет нас больше ценить свою жизнь. Насколько я понимаю, тебя здесь никто не держит. Или я ошибаюсь?

Его давно мучил этот вопрос, поскольку его собственные намеки неизменно оставались без внимания.

— Нет, — неторопливо ответила она. — В данный момент — никто.

— Это плохо, Сара. Все мы в ком-нибудь нуждаемся.

— Хочешь предложить свою кандидатуру?

Насмешливое презрение в ее голосе заставило его задуматься. Сара остановилась и посмотрела ему в лицо.

— Ну, что? — спросила она.

— Черт побери, какой же я идиот! — воскликнул Оззи.

— О чем ты?

— О нас. О тебе и мне. Валяем дурака.

— Но ты же… Ох!

— Что я? — подозрительно спросил он.

— Я думала… мы все думали, что ты и Орион…

— Что я и Орион? Проклятье!

— Хочешь сказать, он не…

— Нет. Абсолютно нет.

— Понятно.

— И я тоже — нет.

— Ладно. Извини. Это недоразумение.

— Но ведь не поэтому…

— Нет, конечно. У меня было немало друзей-геев.

— В самом деле?

— Что ж, теперь все ясно.

— Да.

Остаток пути до палаток они проделали в молчании. Все остальные уже забрались внутрь, и густой черный дым над каждым аккуратно вырезанным отверстием свидетельствовал о готовящемся ужине.

— Оззи, — заговорила Сара перед входом в палатку.

— Угу.

— Завтра, когда сильфены будут охотиться на ледовых китов, умерь свое любопытство. Каким бы волнующим, отталкивающим или восхитительным тебе ни показался этот процесс, не вмешивайся, держись в стороне.

— Так и сделаю.

— Надеюсь. Я понимаю, почему ты здесь оказался, я видела это в людях и раньше. Ты думаешь, что на тебя возложена какая-то миссия и это делает тебя неуязвимым. Может, и так, но поверь мне, завтрашний день — неподходящий случай это проверять. Я в курсе твоих безумных идей насчет природы сильфе­нов, но завтра особый день.