Звезда Пандоры

Гамильтон Питер Ф.

Еще до старта «Второго шанса» Уилсон Кайм знал о начале проектирования космических кораблей второго поколения, но скорость постройки — всего семь месяцев — удивила даже его. Более того, постройка кораблей была закончена, несмотря на хаос и неразбериху, связанную с переносом производства на Высокий Ангел. Он до сих пор не мог прийти в себя от этого идиотского решения. Он-то надеялся, что за три с половиной столетия правительство должно было научиться сводить к минимуму бюрократическое вмешательство в важнейшие проекты. Кайм прекрасно понимал, что это было сделано в процессе ожесточенного торга между Великими Семействами и Межзвездными Династиями, по­скольку и сам принимал участие в многочисленных переговорах и сделках. Неужели президент не понимала, что такой важный

для человечества проект необходимо оградить от рвущихся к кормушке политиков? Очевидно, нет.

Союз, заключенный между Найджелом Шелдоном и корпорацией «Фарндейл», в котором он оказался номинальным участником, ничуть не улучшал его настроения. После того как его ловко обошли в переговорах, а потом повысили до командора только что образованного Межзвездного Агентства, ему ничего не оставалось, кроме как жаловаться Оскару и Анне на нехватку кадров, по­скольку они были нужны для запуска дублирующего производства на Высоком Ангеле. Его собственное участие в сооружении новых доков ограничилось не­сколькими формальными визитами и одним официальным приемом при участии доблестного председателя Галл. Они всегда недолюбливали друг друга, и после приема ничего не изменилось.

Все свое время и силы он, как и прежде, посвящал строительству кораблей. Развитие производства на Высоком Ангеле и дела Межзвездного Агентства могут подождать его возвращения. В отличие от правительства, он сознавал, что в первую очередь необходимо выяснить, что происходит вокруг Пары Дайсона после падения барьера. А его новый высокий пост давал возможность назначить командиром разведывательной миссии самого себя.

Теперь он физически и, к несчастью, биологически страдал от длительной невесомости. Уменьшение жилого пространства повлекло за собой и отказ от роскоши, сопутствующей предыдущему полету. Каюты на «Конвее» представляли собой цепочку сфер, закрепленную вокруг оси корабля между сенсорным отсеком и машинным отделением. Стены кают были обиты мягким материалом, и все предметы имели закругленные углы, что предотвращало серьезные ранения. Как когда-то на «Улиссе», Уилсон большую часть свободного времени проводил на разнообразных тренажерах, чтобы не допустить атрофирования мышц, в первую очередь сердца. Раз в неделю он посещал врача, проводил мо­ниторинг всех внутренних органов и получал предписание на прием биохими­ческих средств. Затем в часы приема пищи он заставлял себя глотать специальную еду, хотя совершенно не был голоден. Вдобавок ко всему эл-дворецкий целый день напоминал ему о необходимости выпить бутылку воды, чтобы из­бежать обезвоживания, которого его организм уже не мог ощутить. Самым же неприятным и унизительным было посещение кабины для удаления отходов — за три с половиной столетия в этом отношении почти ничего не изменилось: для опорожнения кишечника в космосе до сих пор требовалось замысловатое устройство из ремней и вакуумных насосов. По крайней мере мочеиспускание осталось относительно привычным — для мужчин. Женщины из состава экипажа подверглись незначительному клеточному перепрофилированию, чтобы было удобнее пользоваться отсасывающей трубкой. Не обращать на это внимания во время занятий сексом стоило большого труда.

На расстоянии светового полугода «Конвей» остановился, не покидая червоточины. «Святой Асаф» и «Лэндхарн» расположились поблизости. Проблема связи между кораблями в гиперпространстве в ККТ была решена путем использования модулированных импульсов гисрадара, но в связи с трудностью формирования импульсов генератором червоточин этот процесс был еще не до конца отлажен. Сигнал получался не направленным, а поступал ко всем, кто находился в зоне приема, и не мог нести столько информации, сколько коротковолновый луч, но голосовое общение проходило довольно гладко.

Уилсон проплыл в помещение рубки и закрепился в одном из ускорительных кресел. С обеих сторон сразу же поднялись из своих гнезд мониторы и голографические экраны. Он изучил изображения и попросил Анну пройтись вокруг корабля гисрадаром.

— Настрой его на радиус в четверть светового года, — добавил он.

—

Есть, сэр, — ответила она из своего кресла.

Анна в этом полете выполняла обязанности его старшего помощника и очень переживала по поводу их отношений, о которых уже все знали. Она досконально следовала этикету и старалась изо всех сил, чтобы доказать всему экипажу, что по праву занимает свою должность. Уилсон не раз просил ее отказаться от строгого соблюдения всех правил да и сам с нетерпением ждал окончания по­лета. Состояние невесомости в реальности было совсем не таким романтическим, каким его описывали древние фантасты, — даже в их каюте он сумел заработать немало синяков.

Развертка гисрадара показала, что они были окружены пустым космосом: никаких следов движущихся с ускорением объектов. По просьбе Уилсона его эл-дворецкий открыл канал связи с двумя другими кораблями и активировал устройство шифрования.

— Оскар, что у тебя? — спросил Уилсон.

— Ничего не видно, — ответил капитан «Святого Асафа». — Думаю, они прекратили запуск кораблей за пределы своей системы. По крайней мере, в этом направлении.

— Похоже на то. Антония, ты что-нибудь заметила?

— Ничегошеньки, — ответила Антония Кларк с мостика «Лэнгхарна». — Все чисто.

— Хорошо, продолжаем, как договорились. Антония, сопровождай нас, пока не подойдешь на десять а. е. к месту расположения старого барьера. Оставайся в гиперпространстве и по возможности накапливай информацию. При любых признаках враждебных действий против тебя или против кого-либо из нас сразу возвращайся в Содружество.

— Поняла.

На Аншане во время планирования миссии она несколько дней доказывала, что ее корабль должен сопровождать «Конвей», но сейчас в голосе Антонии не было и тени недовольства.

— Ту Ли, вперед, - приказал Уилсон.
– Анна, запусти сенсоры в пассивном режиме, пожалуйста.

— Уже сделано, сэр.

Уилсон едва удержался, чтобы не закатить глаза.

Корабли-разведчики приблизились к Альфе Дайсона. Их миссия была сформулирована довольно просто: «Конвей» и «Святой Асаф» должны войти в звездную систему и поискать признаки установки червоточин. Если таковые обнаружатся, им предстояло выйти в реальное пространство, приблизиться к источнику и попытаться наладить контакт. Если признаков червоточин не обнаружится, они должны подойти к Главной Альфе и попытаться установить связь с чужаками там.

Они были еще в четверти светового года от звезды, когда Анна доложила:

— Мы регистрируем квантовые возмущения, соответствующие активности червоточин.

— На таком расстоянии? — удивился Танде Саттон.

— Да. Не знаю, что они соорудили, но это мощная штука.

Утес Утреннего Света начал работу над проблемой сразу, как только воспоминания Боуза открыли ему принципы работы и практическое применение червоточин. Благодаря базовым знаниям Боуза в области физики и математики для определения фундаментальных концепций и приведения их в количественную форму потребовались усилия всего нескольких сотен иммобайлов. Конечные уравнения хорошо сочетались с его собственным пониманием квантовой физики и расширяли его знания в той области, до которой он сам никогда бы не додумался. Следующим шагом стала более сложная задача проектирования оборудования, и здесь в воспоминаниях Боуза информации было явно недостаточно.

Спустя месяц напряженной работы тысячи иммобайлов над решением ново­го вопроса и после переоснащения нескольких новейших производств для изготовления компонентов оборудования была запущена первая грубая модель генератора червоточин. Утес Утреннего Света воспользовался им для установления связи с самым большим поселением на газовом гиганте. В результате Утес Утреннего Света-23957, управляющий колонией, мог общаться с главной группой иммобайлов в режиме реального времени. В течение нескольких недель мелкие червоточины были установлены также в других колониях. К основной группе домашнего мира подключалось все больше и больше дочерних кластеров, и, таким образом, постепенно образовывалась одна гигантская структура.