Звезда по имени Галь. Заповедная зона
Шрифт:
— Тебе уготована злая участь, Ляпа, — сказал он. — Я уже немало от тебя узнал, и это будет стоить жизни сотням твоих сородичей. А они рискуют головой, лишь бы тебя накормить! Тебя я делаю предателем, а сам становлюсь подлецом.
Ляпа задумчиво поднял затянутый металлической пленкой обруч, ловил в воздухе колебания — звук Уорденова голоса. Маленький, мохнатый, сосредоточенный. Потом решил, что те же колебания лучше ловить через каменный пол. Прижал микрофон-передатчик к груди Уордена. Ждет.
— Нет! — жестко сказал Уорден. — В твоем народе слишком много человеческого.
Но Ляпа не стал разыгрывать тупицу. Вскоре Уорден уже учил его читать. Но вот странно, установленные в скалах микрофоны, что подняли в тот раз тревогу на базе, при выездах на самоходе оказались бесполезными. Похоже, Ляпино племя решило убраться подальше. Разумеется, если оно и впредь будет держаться на почтительном расстоянии от базы, можно эту породу истребить и после, а первым делом строить склад горючего. Но в переговорах о Ляпе с земным начальством появились намеки на другие возможности.
— Если твои собратья не высунут носа, пока все в порядке, — сказал Ляпе Уорден. — Но это пока. На меня уже нажимают, чтоб я попробовал тебя приучить к земному тяготению. Если это получится, тебя затребуют в зоопарк. А если ты там выдержишь… ну, тогда прилетят новые экспедиции и наловят твоих родичей для других зоопарков.
Ляпа застыл неподвижно и не спускал с Уордена глаз.
— А кроме того, — угрюмо продолжал Уорден, — ближайшая ракета доставит оборудование для этакой микрошахты. Я обязан проверить, может, ты научишься управляться с этой механикой.
Ляпа стал водить ногой по полу, извлекая царапающие звуки. Смысл их, конечно, непонятен, но ясно хотя бы, что слушать Уордена Ляпе интересно. Похоже, он с удовольствием ловит колебания Уорденова голоса — так собаке приятно, когда с ней разговаривает хозяин. Уорден досадливо крякнул.
— Мы, люди, считаем тебя животным, Ляпа. Мы уверили себя, что весь животный мир должен нам подчиняться. Животные должны нам служить. Если ты окажешься чересчур сообразительным, мы выловим всю твою родню и заставим работать на нас, добывать нужные нам минералы. И тебя заставим. А я не желаю, чтоб ты надрывался где-то там в шахте, Ляпа! Это несправедливо!
Ляпа шевельнулся. Положил мохнатую лапку на колено Уордена. Уорден хмуро поглядел на него.
— Скверная история, — сказал он резко. — Зря я так к тебе привязался. Ты славный малыш, но твое племя обречено. Беда в том, что вы не потрудились создать свою цивилизацию. А если бы создали, сильно подозреваю, что мы бы стерли ее с лица Луны. Мы не очень-то благородны.
Ляпа отошел к классной доске. Взял кусок белой пастели (руки лунного жителя слишком слабы, чтобы писать обычным твердым мелом) и принялся деловито чертить значок за значком. Значки сливались в буквы. Буквы сложились в слова. Слова были осмысленные.
Невозможно поверить глазам! Крупно, четко Ляпа вывел, будто напечатал:
ТЫ ХОРОШИЙ ДРУГ!
Обернулся и пристально посмотрел на Уордена. Тот побелел как полотно.
— Я не учил тебя этим словам, Ляпа! — еле слышно выговорил он. — Что происходит?
Он забыл, что для Ляпы
ДРУГ, НАДЕНЬ СКАФАНДР. — Посмотрел на Уордена и стал чертить дальше.
— ВЫНЕСИ МЕНЯ ОТСЮДА. Я ВЕРНУСЬ С ТОБОЙ.
Он смотрел на Уордена огромными, до нелепости кроткими и милыми глазищами. Словно вихрь поднялся в голове Уордена. Долгое время спустя Ляпа вывел на доске одно только слово: ДА.
Теперь уже Уорден застыл без движения. В детской сила тяжести держалась лунная и он весил в шесть раз меньше, чем на Земле. Но тут им овладела безмерная слабость. А на смену ей пришла угрюмая решимость.
— Наверно, ничего другого не остается, — медленно произнес он. — Но мне надо будет пронести тебя через воздушный шлюз, а в коридоре сила тяжести, как на Земле.
Он поднялся. Ляпа прыгнул к нему на руки. Свернулся клубком, зорко глядя в лицо Уордену. И когда тот уже готов был переступить порог, поднял тощую лапку и осторожно погладил Уордена по щеке.
— Пошли! — сказал Уорден. — Тебя хотели сделать нашим орудием. А может быть…
И все так же, с Ляпой на руках — тот съежился в мохнатый клубочек, смятый непривычным земным тяготением, — он прошел в шлюз. Облачился в скафандр. И вышел наружу.
Через три часа он вернулся. Рядом с ним, большим и неуклюжим в громоздком скафандре, прыгал и скакал Ляпа. За ними следовали еще двое. Оба меньше Уордена, но гораздо крупнее Ляпы. Тощие, мохнатые, они несли что-то тяжелое. За милю от базы Уорден включил передатчик в скафандре. Вызвал своих. В наушниках прозвучал испуганный отклик.
— Говорит Уорден. — Это было сказано сухо, сдержанно. — Я выходил с Ляпой погулять. Мы навестили его семью, и я веду с собой двоих его близких родственников. Они хотят отдать визит и поднести кое-какие подарки. Впустите вы нас без стрельбы?
Распахнулась наружная дверь шлюза. Из безвоздушной лунной пустыни пришедшие вступили в люк. Но когда он закрылся и заработали гравиторы, Ляпа и его родичи скорчились беспомощными комочками. В детскую их пришлось нести на руках. Тут они распрямились и устремили загадочные взгляды на людей, которые набились в комнату с лунным тяготением, и на тех, кто глазел из дверей.
— Я должен кое-что передать, — сказал Уорден. — Ляпа и его родные хотят с нами договориться. Как видите, они отдались нам в руки. Мы можем их убить, всех троих. Но они хотят с нами договориться.
— Вы сумели найти с ними общий язык, Уорден? — не без смущения спросил начальник базы.
— Не я, — возразил Уорден. — Это они сумели. Доказали, что их разум ничуть не уступает нашему. С ними обращались как с животными, отстреливали для анатомических исследований. Естественно, они стали сопротивляться! Но они хотят покончить с враждой. Они говорят, мы никогда не сможем существовать на Луне, кроме как в скафандрах и на таких вот базах, а им никогда не притерпеться к земному тяготению. И потому нам с ними незачем враждовать. Мы можем помогать друг другу.