Звезда по имени Галь. Заповедная зона

Желязны Роджер Джозеф

К ним-то, таким знакомым, привычным, бросился Ляпа. Вскарабкался на одну из узких пирамидок, на самый верх, обхватил ее руками и ногами. И замер. Уорден наблюдал. Долгие минуты Ляпа не шевелился, казалось, он пытливо разглядывает все, что можно увидеть, когда глаза и те неподвижны.

Вдруг он повел головой. Всмотрелся — что еще есть кругом. Затем шевельнулся в третий раз и вперил в Уордена до странности упорный пристальный взгляд — не понять было, то ли страх в этом взгляде, то ли мольба.

— Гм… так вот для чего эти камни, — сказал Уорден. —

Это насест, или гнездо, или постель, так? Я — твоя нянька, приятель. Скверную шутку мы с тобой играем, но иначе нам никак нельзя.

Он знал, что Ляпе его не понять, но все равно разговаривал с ним, как говорят с собакой или с младенцем. Смысла в этом нет, однако это необходимо.

— Мы хотим тебя сделать нашим орудием, чтобы одолеть твоих сородичей,

— невесело продолжал Уорден. — Не по душе мне это, но так надо. А потому я с тобой буду добрый и ласковый, иначе наша хитрая затея не выгорит. Вот если бы я тебя убил, это было бы по-настоящему доброе дело… но чего не могу, того не могу.

Ляпа все не шевелился и не сводил с Уордена немигающих глаз. Немного, самую малость он походил на земную обезьянку. С виду совершенно невозможное существо, но при этом трогательное.

— Ты у себя в детской, Ляпа, — с горечью сказал Уорден. — Будь как дома!

Он вышел и закрыл за собой дверь. И оглядел телеэкраны, по которым с четырех разных точек можно было следить за тем, что происходит в детской. Довольно долго Ляпа не шевелился. Потом соскользнул на пол. На сей раз он даже не поглядел в сторону пещерки.

С любопытством перешел он в тот конец детской, где собраны были предметы человеческого обихода. Оглядел каждую мелочь непомерно огромными кроткими глазами. Каждую мелочь потрогал крохотными лапками, неправдоподобно похожими на человеческие руки. Но ко всему прикасался легко, осторожно. Все осмотрел, но ничего не сдвинул с места.

Потом торопливо вернулся к пирамидке, вскарабкался наверх, опять крепко обхватил ее руками и ногами, несколько раз кряду помигал и, казалось, уснул. Так и застыл неподвижно с закрытыми глазами; Уордену наконец надоело смотреть, и он ушел.

Вся эта нелепая история его злила. Первые люди, которым предстояло высадиться на Луне, знали: это мертвый мир. Астрономы сто лет об этом твердили, и первые две экспедиции, которые достигли Луны, не нашли на ней ничего такого, что противоречило бы общепринятой теории.

Но один из участников третьей экспедиции заметил среди круто взметнувшихся в небо лунных скал какое то движение и выстрелил — так открыто было племя Ляпы. Конечно же, никому и не снилось, что там, где нет ни воздуха, ни воды, возможна жизнь. И однако вот так, без воздуха и без воды, существовали сородичи Ляпы.

Труп первого убитого на Луне существа доставили на Землю, и тут биологи вознегодовали. У них в руках оказался экземпляр, который можно было вскрыть и изучить, а они все равно твердили, что такого существа на свете нет и быть не может. Вот почему и четвертая, и пятая, и шестая экспедиции усердно охотились

на родичей Ляпы, добывали новые экземпляры во имя прогресса науки.

Два охотника из шестой экспедиции погибли, их скафандры оказались проколоты — похоже, каким-то оружием. От седьмой экспедиции не осталось в живых ни одного человека. По-видимому, сородичам Ляпы совсем не понравилось, что их отстреливают на потребу земным ученым.

Наконец прибыла на четырех кораблях десятая экспедиция, основала базу в кратере Тихо, и только тогда люди поверили, что все-таки можно высадиться на Луне и не сложить здесь головы. Однако на базе всем было неспокойно, будто в осажденной крепости.

Уорден доложил на Землю: группа, выехавшая на самоходе, поймала лунного детеныша и доставила на базу Тихо. Детеныш находится в заранее приготовленном помещении. Он цел и невредим. Судя по всему, воздух, пригодный для людей, ему хоть и не нужен, но и не мешает. Это существо деятельное, подвижное, явно любопытное и, несомненно, очень смышленое.

До сих вор не удалось догадаться, чем оно питается (если оно вообще нуждается в пище), хотя у него, как и у других, добытых ранее экземпляров есть рот и во рту заостренные наросты — возможно, подобие зубов. Уорден, разумеется, будет подробно докладывать о дальнейшем. Сейчас он дает Ляпе время освоиться в новой обстановке.

Покончив с докладом, Уорден уселся в комнате отдыха, хмуро покосился на своих ученых коллег и, хотя на телеэкране шла передача с Земли, попробовал собраться с мыслями. Не по душе ему эта работа, очень не по душе, но ничего не попишешь — надо.

Нам нужна Луна, нужна — и все тут. На Луне сила тяжести в шесть раз меньше земной. Грузовые ракеты летают с Земли на Луну и обратно, но не построен еще корабль, способный нести достаточно горючего для полета на Марс или на Венеру, если надо сперва оторваться от Земли.

А вот если на Луне устроить склад горючего, все станет просто. Шесть баков с горючим тут будут весить не больше чем один на Земле. И вес самого корабля здесь будет в шесть раз меньше. А значит, ракета может взлететь с Земли, имея на борту десять баков, дозаправиться на Луне и помчаться дальше, унося двести баков, а то и побольше.

Получив заправочную станцию на Луне, мы сможем освоить всю Солнечную систему. Без Луны останемся прикованы к Земле. Нам нужна Луна!

А сородичи Ляпы этому помеха.

Уорден встал, встряхнулся. Пошел опять проверить по экранам, что делается в детской. Ляпа все так же неподвижно висел на нелепой каменной пирамидке. Глаза его были закрыты. Всего лишь жалкий мохнатый клубочек, который выкрали с безвоздушных лунных пустынь, чтобы раскрыть секреты его племени.

Уорден прошел к себе и лег. Но прежде чем уснуть, подумал, что, пожалуй, для Ляпы еще не все потеряно. Никому не известно, какой у него обмен веществ. Никто понятия не имеет, чем он питается. Возможно, он умрет с голоду. Это было бы для него счастьем. Но прямая обязанность Уордена — этого не допустить.