Звезда по имени Любовь
Шрифт:
– Как видишь, - хмыкнула Вера, одевая маленькую дочку на прогулку.
– И где он на этот раз?
– А где ему быть? Всё там же…
– А что он тебе говорит?
– Так и говорит… Поехал помогать дядь Валере… - с сарказмом ответила Вера, потом, взглянув внимательно на сестру, с удовлетворением спросила, - А ты, я вижу, успокоилась?
– Да так… - Люба неопределённо пожала плечами, - Сегодня уже полегче.
– Ещё будет тяжело… - Вера негромко вздохнула и, застегнув на девочке тёплый комбинезон, вышла в прихожую, - Сначала кажется, что прошло, а потом снова накатит, особенно, когда увидишь его…
– Я его больше не увижу.
– А в вашей студии? Всё равно пересечётесь.
– Я больше туда не буду ходить, -
– А петь? – обернувшись, Вера с удивлением посмотрела на неё, - Тоже не будешь?
– Буду, - уверенно кивнула Люба, - и ещё как буду!
– Мама, пить!.. – маленькая Наташа, запрокинув голову, подняла на мать свои голубые глазищи.
– Ну, вот… - Вера в сердцах бросила расчёску и, громко топая, прошла на кухню и открыла кран, - Начинается! Пока была раздетая, ничего не нужно было… Как только мне собираться – то пить, то на горшок!..
– Не хоцю на голсок… хоцю пи-и-и-ить…
– На, пей!.. – Вера раздражённо поднесла чашку с водой к губам дочери, - Папаша избаловал…
– Да ладно тебе, - Люба, улыбаясь, смотрела на племянницу, - она у вас золотой ребёнок. Ты избалованных ещё не видела.
– А ты видела? – обернувшись, Вера всё же рассмеялась.
– Конечно. В гостинице, на работе насмотрелась. Такие иногда заезжают с родителями, что туши свет!
– Господи… - Вера покачала головой, - И как ты там работаешь?!
– Нормально, - Люба снова пожала плечами, - мне нравится.
– Нравится… - усмехнулась Вера, - Это чужие постели перебирать нравится? Пылесосить, мыть, окурки убирать…
– Ну, и что. Зато иногда такие личности приезжают…
– Какие – такие?
– Знаменитые.
– Это в нашу дыру-то? – Вера недоверчиво посмотрела на сестру, - Знаменитые?
– Конечно. Артисты, спортсмены…
– Точно. Я и забыла, что они в вашей гостинице обычно останавливаются. Но, всё равно… - застегнув сапог, Вера разогнулась и повернулась к Любаше, - Люба, это не работа. Тут я с матерью согласна, хочешь, обижайся, хочешь нет. Ты совсем молодая девчонка, талантливая, тебе нужно свою судьбу устраивать, а не презервативы после знаменитостей по углам собирать.
– Вот я и буду устраивать свою судьбу, - загадочно улыбнувшись, Люба взялась за ручку двери, - прямо с сегодняшнего дня буду!
***
Визит к Вериной свекрови оказался для самой хозяйки неожиданным, но радостным.
– Оо-о-ой, кто к бабушке пришё-о-о-ол!.. – Ольга, женщина лет пятидесяти, с широким, добродушным лицом в обрамлении светлых завитушек, распахнула полные руки навстречу внучке, - Да вы ж мои золотые!.. А Серёжка и не сказал, что вы придёте… Вот паразит, ну, я ему дам!..
– Здрасьте… - Люба поздоровалась вслед за сестрой.
– Здравствуйте-здравствуйте! – женщина гостеприимно кивала гостьям, - Ну, проходите, мои золотые!
Люба во второй раз в жизни оказалась в доме свекрови сестры. В первый раз это было чуть более трёх лет назад, перед свадьбой Веры и Сергея. Тогда они вместе с матерью и отцом приезжали к будущей свахе договариваться о торжестве, и Любаше сразу понравилась эта полноватая, весёлая, добродушная женщина. В отличие от её собственной матери, Тамары Васильевны, будущая Верина свекровь обладала покладистым характером, и даже после свадьбы предпочитала не лезть в дела молодых, прощая невестке все её возможные недостатки.
Ольга всю жизнь одна воспитывала двоих детей – супруг покинул их, когда младшему Серёжке исполнился годик, и с тех пор о нём не было ни слуху, ни духу. Но, несмотря на этот прискорбный факт, женщина не утратила ни чувства юмора, ни уважения к другим мужчинам – расходного выражения, что все мужики сволочи, от неё не слышал ни один человек на свете. Она так и прожила
Её ремесло нельзя было назвать колдовством – травы и настои из них были лечебными, и не одну жизнь спасла Ольга на своём веку, не один младенец появился на свет благодаря её отварам, которые пили бесплодные женщины… На просьбы «присушить» мужа или любовника она лишь посмеивалась в ответ, стараясь всё обратить в шутку, или предлагала витаминный сбор – для укрепления здоровья… но за её спиной люди поговаривали, что иногда она всё же делает привороты, под огромным секретом.
…Ещё тогда, три года назад, впервые оказавшись в доме Сергея, Люба с интересом оглядывалась в поисках связок трав – именно так представлялось ей жилище знаменитой травницы… Но дом изнутри оказался самым обыкновенным – обставленным не самой модной, но вполне приличной мебелью, с плазменным телевизором, торшером и репродукциями на стенах, а комната самого Серёжки отвечала всем требованиям молодого программиста – несколько компьютеров, ноутбук, горы дисков, наушников и прочей гарнитуры.
Очень похожий на мать, с таким же широким, добродушным лицом и светлыми, волнистыми волосами, Сергей, казалось, тогда был искренне влюблён в Веру, и с удовольствием рассказывал её сестре о своём увлечении, ставшем, в конце концов, профессией – после армии, окончив курсы программистов, он устроился на работу в неплохую фирму, и собирался поступать в вуз, на заочное отделение.
У них, действительно, была любовь – Любаша видела это своими глазами! Она помнила, как светилась счастьем Вера, как улыбался ей Сергей. И даже их мать, Тамара Васильевна, по привычке, не нашла у будущего зятя кучи недостатков – существующих на самом деле, или выдуманных ею самой. «Тюфяк», - единственный эпитет, который она посвятила Серёге, был произнесён, скорее, одобрительно, и выглядел высшей похвалой, вырвавшейся из её уст.
Теперь, по словам Веры, всё было совсем не так… Сергей по какой-то, известной лишь одному ему причине, ушёл в себя… Он по прежнему обожал свою двухлетнюю дочку, но совершенно забыл о жене, ночи напролёт любуясь на фото и видео своей бывшей одноклассницы и подруги детства. Вера не стала бы преувеличивать – Любаша знала это наверняка. Воспитанная деспотичной матерью, сестра закалилась под её постоянными упрёками и наставлениями. Вера и сама во многом была похожа на Тамару Васильевну, привыкшую одерживать верх во всех жизненных поединках. Это Любаша более мягкая – вся в своего «придурка папашу», как любила говорить Тамара, читая младшей дочери нравоучения по любому поводу. Да, Люба характером больше пошла в отца – тихий, незлобивый, затурканный женой, он уже к сорока годам превратился в настоящего алкоголика, находящего единственное утешение в постоянной нетрезвости. Но, несмотря на это, отец считался неплохим семьянином и работником – ни одного прогула за всю трудовую жизнь, ни одного семейного скандала по его инициативе. Пил он в одиночку, дома, украдкой от жены – так ему казалось… Уставшая бороться с его пристрастием, Тамара Васильевна в последние годы плюнула на свою единственную неразрешимую проблему и «отпустила» мужа в свободное «алкогольное плавание», чтобы не «гробить последние нервы». Тем более, что зарплату он приносил, а заначки формировались сплошь из «калымов», которыми изобиловала его профессия сантехника.