Звезда победы
Шрифт:
Корешков, отец Вари, вздорный и крикливый человек, был хорошо знаком Клемёнову. Корешковым дорожили на заводе, хотя по пустякам он мог поднять несусветный шум, накричать, нагрубить. С ним остерегались связываться.
Семен Семенович ждал, что Корешков придет к нему и, наверное, учинит такой скандал, какого еще и не бывало на этой улице.
Клемёнов не ошибся. Корешков пришел к нему, но встреча произошла не такая, какой ожидал Семен Семенович.
Хриплый, низкий голос Корешкова послышался на кухне.
— Вот ведь беда какая, Аграфена Игнатьевна, — говорил устало Корешков. — Места себе найти не могу ни дома, ни на людях. Ведь, как скелет она стала, а лицом снега белее.
Он сидел возле стола, сгорбив спину. Аграфена Игнатьевна молча слушала его, сочувственно кивая головой.
— За дочь сердце болит, никогда еще так не болело, — продолжал Корешков.
— Может, и обойдется, — промолвила утешительно Аграфена Игнатьевна. — Девушка она была крепкая, пересилит в ней жизнь.
— Вот и врачи только на это и надеются.
Не укорять и не обвинять пришел Корешков. Он искал сочувствия, как у людей, которые стали близки ему в этой нежданно свалившейся беде.
— Чего же тут сидеть, — сказал Семен Семенович. — Пойдем в комнаты.
Корешков вдруг заторопился домой.
— Ждут там, — со вздохом пояснил он.
Семен Семенович вышел проводить его.
— Твой-то дома? — спросил Корешков.
— Сидит, — сердито ответил Семен Семенович, — который уж вечер истуканом сидит.
Они попрощались. Клемёнов постоял на улице. Корешков шел медленно и трудно. «Как горе подламывает», — с жалостью подумал о нем мастер.
Он вернулся в дом и прошел в комнату сына. У Владимира сидела Зина. Они о чем-то тихо разговаривали, но при появлении отца оба замолчали.
— Отец Вари приходил.
Владимир встал.
— Ну? — испуганно спросил он и провел рукой по шее, словно намятой узким воротничком.
— Что «ну», — раздражился Семен Семенович. — Довел девчонку до болезни, паскудец. Ведь мальчишка еще, а вот до чего людей доводишь.
— Варя что? — нетерпеливо спросил Владимир.
— Все в больнице, будет ли жива — неизвестно. Всего от тебя ждал, но такого… — Отец горестно развел руками. — Стыдно мне перед Корешковыми. Ведь не бывало у нас такого среди заводских.
— Не трогай ты меня, папа, — произнес глухо Владимир. — Сам все знаю… Моя вина — мой и ответ будет перед ней.
Зина взяла под руку отца.
— Пойдем, папа.
Она вывела его из комнаты Владимира и сказала:
— Владимир и сам понимает, как нехорошо все получилось. Может, он и не виноват в ее болезни, но уж так сложилось. Оставьте его в покое. Ведь теперь уж ничем не помочь. Трудно сейчас Володе.
— Думаешь, мне легко?
— Знаю, знаю — трудно. Но пусть Володя успокоится. Ему сейчас труднее.
Варя поправлялась медленно.
У Клемёновых, когда все собирались вместе, о Варе избегали говорить, но все эти полтора месяца думали о ней. Владимир свободное время проводил дома, забыв дорогу в парк и на танцплощадку. Даже в воскресные дни он не показывался на улицу.
Отец с сыном говорили мало. Мастер, глядя на осунувшееся лицо Владимира, чем-то неуловимо изменившееся, недоверчиво рассуждал: «Забудет все и опять за свое возьмется».
Недели две спустя после того, как Варя Корешкова вышла из больницы, Владимир пошел к ней. Он знал, что Варя нигде не бывает, с подругами не встречается и дома. Открыл дверь ему сам Корешков и встал так, чтобы Владимир не мог пройти в дом, и сказал, недовольно оглядывая его:
— Не хочет тебя Варя видеть. И не заходи больше.
Как-то, возвращаясь с работы, Владимир встретил Варю на улице и с решительным видом подошел к ней. Девушка смотрела на него испуганными глазами. Она похудела и побледнела за время болезни. И Владимиру стало до слез ее жалко и стыдно за себя, что все так произошло.
— Варя, — просительно, но вместе с тем и настойчиво произнес он, — можно с тобой поговорить?
— Не хочу, — тихо ответила Варя, и вдруг лицо ее вспыхнуло. — Видеть и слышать тебя не хочу, — с силой произнесла девушка и при этом окинула Владимира таким презрительным и уничтожающим взглядом, что он не решился пойти за ней.
…Всю зиму Семен Семенович часто хворал, все сильнее беспокоило его сердце, начались отеки лица и ног. Врачи решительно настояли, чтобы Клемёнов уходил на пенсию.
На заводе старому доменному мастеру устроили торжественные проводы. На обеде в честь его собралось все заводское начальство, мастера-ветераны. Семен Семенович сидел грустный. Тяжело было думать, что с заводом все покончено.
Ведь ему было отдано почти пятьдесят лет жизни.
7
С весны сорок первого года Семен Семенович начал собираться навестить сына.
22 июня началась война.
С первых же дней войны вся жизнь круто изменилась. Город теперь работал для фронта, и мысли всех жителей были неотрывно связаны с военными событиями.
Владимир несколько раз ходил в военкомат и просил призвать его в армию. Ему отказывали: доменщиков в армию не брали.
Давно уже не писал Степан, никаких вестей о себе не подавал. О нем тревожились. В сводках часто упоминался город на Днепре, где жил Степан. Немецкие бомбардировщики в первые дни войны пытались его бомбить. Все ближе придвигалась линия фронта к этому важному промышленному центру.