Звезда сыска
Шрифт:
— Э-э-э…. Так ведь ради дела…
— Опять же немаловажно знать, зачем это делать. Положим, мы найдем вполне законный повод, чтобы попасть туда. И что? Что мы там станем делать? Устраивать такой же разгром и безобразие?
Мы еще много говорили на эту тему, хотя честно сказать, говорили одни лишь глупости и ничего разумного. Пообещали сообщить друг другу, если кому в голову придут-таки более умные мысли по этому поводу. От предложения просто погулять завтра пришлось отказаться, на этой неделе дел мне предстояло сделать множество: уже в четверг предстояли экзамены, да и новая постановка в театре требовала внимания и подготовки.
24
Дедушка настоял на том, чтобы в четверг меня вовсе освободили от репетиций. Впрочем, по той
Так что уроками я занималась куда больше, чем постановкой, и даже в театр ходила не на все репетиции. Да и на репетициях, на которые все ж таки ходила, все больше обсуждала с Екатериной Дмитриевной, что мне надеть на экзамен. Вопрос этот был совсем не вздорный, недаром же говорят, что встречают по одежке. Одевать гимназическую форму, которая у меня имелась с прежних лет и все еще могла бы быть надета, если кое-где немного отпороть швы, сочли неверным, поскольку официально я гимназисткой не являюсь. Из моего гардероба, в конечном счете, было выбрано самое строгое платье, которое Екатерина Дмитриевна поименовала «деловым». Еще было решено заплести мне косы с двумя бантами, что вызвалась проделать Даша Штольц-Туманова. Ленты для бантов у нее сохранились с совсем недавних ее гимназических лет, да и сама она прекрасно помнила, как производить на экзаменаторов благоприятное впечатление. Кстати, порассказала много забавного на эту тему. Так что в четверг вид у меня получился скромный и в меру нарядный одновременно. Пожалуй, что именно так мне и следовало выглядеть, хотя это и было мне слегка непривычно. Привыкла я за последнее время к простой и скромной одежде.
До первой городской мужской гимназии от театра было рукой подать — уже через минуту будешь на месте. Но до порога театра провожала меня труппа едва не в полном составе, будто мне предстоял путь за тридевять земель и на долгие годы. Похоже, не волновались лишь мы с дедушкой. Дедушка был во мне совершенно уверен, а я от этой его уверенности и сама становилась уверенной и спокойной. Дед выговорил себе право проводить меня до дверей гимназии и поклялся, что ждать будет в театре, а не бродить перед входом.
Я уж сказала, что до гимназии было совсем близко, две минуты неспешной ходьбы — и вот она. Огромное и красивое здание красивой фигурной кладки из красного кирпича. Немного неожиданным оказалось, что дверь передо мной распахнул солидный швейцар. Я тут же попыталась представить, как же он открывает двери для целой тысячи учащихся, но пришла к выводу, что швейцар оказывает такое почтение лишь преподавательскому составу. Ну и дамам любого возраста, исходя из своей природной воспитанности. С другой стороны, такие двери мне самой открывать было бы непросто. Серьезные, большие и тяжелые оказались двери. Как только с ними первоклашки справляются? Я махнула деду на прощание рукой и вошла внутрь.
— Здравствуйте, — сказала я швейцару. — Мне назначено явиться к пятнадцати часам для сдачи экзаменов экстерном.
— Я уж предупрежден, сударыня. Извольте пройти в гардероб, затем я вас провожу к нужному помещению.
В гимназии было красиво, торжественно и совершенно тихо. Должно быть, что разошлись даже те из учеников, кто за провинности или за неуспевание был оставлен после уроков. В гардеробной была занята лишь одна из вешалок, на которой висело несколько взрослых шинелей. Я автоматически посчитала их — восемь. Ого, сколько народу меня собирается экзаменовать. Должно быть, по каждому
— Подскажите, как доложить о вас? — спросил швейцар.
— Экзаменующаяся Дарья Владимировна Бестужева, — ответила я.
Он скрылся за дверью, а я подумала: то-то Петя удивился бы, услышав, как я представилась. Хотя дело выглядело совсем просто. Мой дедушка носил фамилию Кузнецов, а поскольку я была сейчас при нем, то все полагали, что и у меня такая же фамилия. Нам это было только удобнее. Но дедушка был отцом моей маменьки, а фамилия моего отца была Бестужев. Вот и я по документам выходила Дарьей Бестужевой. А раз экзамен дело официальное, то и представляться здесь следовало официально.
— Извольте войти, — предложил швейцар, и я вошла через открытую им дверь. Зал был огромен, пуст и заполнен светом, льющимся через множество высоких окон. У дальней стены стоял массивный и очень длинный стол, за каким могло бы уместиться дюжины две человек, да, наверное, и умещалось в особо торжественных случаях. Шагах в пяти от него стояла выглядевшая сейчас совершенно крохотной обычная гимназическая скамья с чернильницей, ручкой и стопкой бумаги. Я сделала шагов двадцать, прежде чем добралась на такое расстояние, что можно было поздороваться, не особо напрягая голос:
— Здравствуйте, господа.
Голос разнесся столь гулко, что, пожалуй, можно было сказать это от самой двери полушепотом, и то сидящие за столом все бы хорошо расслышали.
— Здравствуйте, сударыня. Прошу вас подойти к нам и передать документы.
Я отдала пачечку своих документов: аттестаты за прошлые классы, свидетельство, удостоверяющее мою личность, квитанцию об оплате в банке предстоящего экзамена. Все бумаги были внимательно рассмотрены и мне объявили:
— Госпожа Дарья Владимировна Бестужева, вы допускаетесь к сдаче экзаменов за полный курс шестого класса, согласно программе, утвержденной для государственных женских гимназий. Прошу вас сесть на скамью, мы передадим вам задание для письменных ответов. На них вам будет отведено три часа с четвертью. После этого мы сделаем перерыв и станем задавать вам устные вопросы. Вам все ясно?
— Благодарю вас, все понятно.
Я села на скамью, и мне передали листы с заданиями.
Трех часов с четвертью оказалось многовато. Семь минут на Закон Божий, чуть больше на русский язык, минут пять на математику, по десять минут на историю и естественную историю с физикой, и совсем быстро французский и немецкий языки. Рука, правда, начала неметь, и, взявшись за латынь (вот чего, спрашивается, заказала еще и латынь, которая совсем необязательна и скучна!), я сбавила темп и даже начала поглядывать в сторону преподавателей. Батюшка и впрямь был очень высок, а видневшийся из-под стола носок ботинка был маловат для человека такого роста. Восседавший в самом центре господин значительного вида был, судя по мундиру, в чине статского советника, [45] а следовательно, занимал пост инспектора народного образования. Впрочем, в таком чине мог быть и директор такой большой гимназии.
45
Статский советник — высокий чин V ранга. К статским советникам обращались «ваше высокородие». Но на посту инспектора народного образования (начальника Департамента народного образования в наше время) человек, его занимающий, мог подняться и еще на одну ступеньку вверх (действительный статский советник) и титуловался бы «ваше превосходительство».