Звезда телерекламы
Шрифт:
— Ну, разумеется. Четыреста баб за сто дней… четыре палки в день…
— Не забудь про ночи.
— Ах, да, спасибо.
— Не могли же мы торчать там целую вечность. Как-никак, нужно было заканчивать фильм.
— И ты думаешь, что они хоть чуточку поверили этой хе…?
— Нет, конечно. Но — подействовало. Видишь, они ведь сразу расшевелились.
— И?
— Я надеюсь, что нас ждет приятная ночь.
Кровь в моих жилах забурлила. В таких делах я привык полагаться на чутье Тони — за шесть месяцев, что мы с ним общались в Лондоне,
— Ну да? — воскликнул я.
— Доверься дяде. Когда я закончил рассказывать про наши подвиги и бесконечную вереницу краснокожих индианок, ждущих своей очереди, чтобы разделить с нами ложе, у этих красоток слюнки потекли.
— Просто невероятно. За прошлый месяц я уже позабыл, как это делается.
— Вспомнишь, старичок.
— Замечательно. Каков план действий?
— Заедем в их гнездышко и промочим горло. У меня припасены две бутылочки. — На всякий случай, Тони всегда держит в багажнике своего "Лотуса-плюс два" пару бутылок водки. Такой привычкой он обзавелся с тех пор, как мы упустили двух роскошных цыпочек только потому, что у нас не оказалось выпивки, а бары уже закрылись.
— Великолепно, — восхитился я. Приятно все-таки иметь дело с настоящим профессионалом. — Кто с кем? Как сейчас?
Тони пожал плечами.
— Меня нынешний расклад вполне устраивает. Девушек, вроде бы, тоже. У Айлин очень приятные духи.
— У Джун тоже. Обожаю девчонок, от которых так хорошо пахнет.
— О, вот и они…
Подружки проталкивались через толпу, улыбаясь в ответ на непристойные предложения и шуточки. Когда они сели, веселые и раскрасневшиеся, Джун отпила из своего стакана и с улыбкой посмотрела на Тони.
— Мы, конечно, не поверили ни единому вашему слову, — заявила она, но по телику, тем не менее, вас видели. Вы снимались в рекламных клипах, да?
— Прямо в точку! — расцвел Тони.
Айлин наклонилась ко мне.
— Вы рекламировали мыло "Глэмур", да? Вы стоите рядом с девушкой, в которую швыряются мылом.
Я воздел руки вверх.
— Сдаюсь.
Тони добавил:
— Он также тот самый папаша, который возводит для своего сыночка сорокафутовый мост из конструктора "Клиппит". И этот балбес, который лезет на лестницу с электродрелью "Гасто"…
— А он, — прервал я, указывая большим пальцем на Тони, — тот самый расфранченный красавчик, который дует шерри прямо из ванны…
— Ах, да! — воскликнула Айлин. — Обожаю эту рекламу!
— И тот самый нахал, который обкуривает сигарой прелестную девушку в крохотном бикини, — наябедничал я.
— И это все вы? — благоговейно произнесла Джун.
За последние минуты девушки заметно изменились. Похоже, они наконец осознали, что подцепили двух парней, непохожих на всех остальных, почти знаменитостей. Да, кажется, вечер и впрямь удастся на славу.
В этот миг бармен возвестил о том, что всем пора выметаться, а для убедительности несколько раз пощелкал выключателем.
— Мы вас подбросим, — сказал
Я, в свою очередь, помог Джун облачиться в пятнистую шубку под леопарда, не преминув заметить, что ни одна из девушек даже не пыталась возражать против нашего предложения.
После удушливого и прокуренного бара промозглый воздух лондонских улиц показался нектаром. Когда мы, шлепая по лужам, завернули за угол, порыв ледяного ветра едва не сбил нас с ног. Воспользовавшись разгулом стихии, я обнял Джун за талию и непринужденно привлек к себе, наслаждаясь её манящей близостью.
Тони и Айлин, тоже тесно прижавшись друг к другу, брели перед нами, отворачиваясь от ветра. Джун, в свою очередь, тоже обняла меня, как бы давая понять, что я ей не слишком отвратителен.
— Какие у вас планы на Рождество? — поинтересовался я.
— Не знаю, ещё не думала.
— Домой, в Ливерпуль, вернуться не собираетесь?
Она задрала голову и звонко расхохоталась.
— Господи, нет, конечно. Куда уж меня точно не тянет, так это в родные пульские конюшни.
Почему-то меня её слова немного опечалили. Я, правда, и сам дезертировал из Ливерпуля, но до сих пор сохранил о нем самые теплые воспоминания.
— Вам не нравится Ливерпуль, да? — спросил я.
— Если бы вы его видели, то не спрашивали бы, — горько сказала Джун.
— Да я как раз оттуда, — усмехнулся я. — Только полгода, как перебрался сюда.
Девушка нахмурилась.
— А по вашему выговору этого вовсе не скажешь. Вы разговариваете, как истый лондонец.
— Я родился в Чешире… Но и в Пуле прожил немало.
— Тоже снимались на Т.В.?
— О, нет. Чем я только не занимался. Торговал швейными машинками, выколачивал долги, протирал штаны в офисах… Всего не перечислишь.
— Как же вы попали в рекламы?
— Тони вовлек. Он приехал в Пуль сниматься в очередном клипе и едва не сломал ногу, слезая с трамвая. Мы с ним были соседями по больничной палате.
— А вы как туда угодили?
— Свалился с лестницы, когда пытался взыскать один должок.
Джун расхохоталась.
— Ну и парочка! Так, значит, это он заманил вас в Лондон?
— Да. И очень помог поначалу. Славный малый. Я ему по гроб жизни обязан.
Я не успел спросить Джун, каким ветром занесло в Лондон её, потому что мы подошли к машинам. Наши "лотусы" стояли друг за другом, отдельно от остальных машин. У Тони был более крупный, "Плюс два" — ярко-желтый; мой, более скромный "Элан", переливался анодированной бронзой. При свете уличного фонаря оба новехоньких сверкающих автомобиля весьма впечатляли. Я заметил, как подружки переглянулись. "Во, денежки", прочитал я в их глазах. "Парни набиты башлями. Ох, и погуляем сегодня".