Звезда телерекламы
Шрифт:
— На все сто! Она всю дорогу не снимала руки с моего шноркеля!
— Ну да!
— А твоя — нет?
— Нет, мы болтали про рекламу.
Тони метнул на меня подозрительный взгляд.
— Знаешь, Тобин, порой я начинаю всерьез сомневаться на твой счет.
— Сколько мы здесь пробудем? Я не могу слишком задерживаться — в десять мне будут звонить из "Кроксли". Они ждут от меня ответа по поводу "Уайт-Марвела".
— В десять! Да я уже в восемь должен рекламировать сорочки "Слимфит". Давай так: как выйдет, так и выйдет. Кто знает, может, нас выставят за дверь, едва мы только пропустим по
Как же он заблуждался!
Я разлил по стаканам тоник, а Тони отнес поднос в гостиную.
Гостиная оказалась именно такой, какую я и ожидал увидеть. Несвежие обои, да и некогда канареечный ковер порядком выцвел. Обеденный стол, четыре стула, глубокое кресло, два небольших диванчика да радиола на ножках — вот и вся обстановка. Освещалась гостиная настольной лампой, стоявшей на радиоле, и торшером; кроме того, в углу уютно мерцал электрический камин, выложенный изразцами.
Судя по всему, подружки любили смотреть домашнее кино, потому что на сдвинутом к кухонной двери обеденном столе красовался 8-мимиллиметровый проектор, нацеленный на белый экран, установленный у стены на треноге; оба диванчика тоже были развернуты к экрану.
Девушек в гостиной не оказалось. Должно быть, вышли в соседнюю комнату переодеться, подумал я.
Тони водрузил поднос на стол, а я взял одну из лежавших рядом с проектором коробок с кинофильмами и прочитал на этикетке: "Испания. Пляжные сценки. Айлин в дюнах. Джун плавает". И так далее.
Я показал коробку Тони, который только ухмыльнулся и сказал:
— Думаю, что это стоит посмотреть.
Я уже хотел было взять соседнюю коробку, когда в гостиную вошла Джун. Вместо брючного костюмчика на ней теперь красовались белый шерстяной свитер и фантастически короткая коричневая плисовая юбчонка, приоткрывавшая длинные оголенные ножки почти до самого верха. Как я и ожидал, ножки у Джун оказались прехорошенькие. Она остановилась в дверях и повернулась вполоборота к нам, явно любуясь произведенным впечатлением.
— Ух ты! — только и вымолвил я.
— В шелке здесь слишком жарко, — заявила Джун, одергивая свитер, который, обтянув её грудь, дал нам ясно понять, что под ним больше ничего нет.
— Я очень этому рад, — промямлил я.
— Я тоже, — подтвердил Тони. — Давайте выпьем. А где Айлин?
Джун босиком прошлепала по ковру к столу и взяла в руку стакан.
— Она тоже переодевается. Сейчас выйдет.
Пригубив коктейль, Джун подошла к радиоле и присела, чтобы поставить пластинку; юбка при этом вздернулась едва ли не до самой талии. Несколько мгновений спустя из динамиков полилась нежная стереофоническая музыка. Ласковые звуки грустной скрипки в дуэте с романтическим фортепьяно обволакивали и призывали к любви и ласке. Джун выпрямилась и принялась медленно танцевать с закрытыми глазами.
Дверь снова открылась и в гостиную вошла Айлин. На ней было темно-красное платьице, предназначавшееся, судя по длине, восьмилетней девочке. В сочетании с черными, как смоль волосами Айлин оно выглядело сногсшибательно.
Тони дрожащей рукой протянул девушке стакан.
— Вы… вы просто ошеломительны.
— Спасибо.
— Позвольте пригласить вас на танец.
Отставив в сторону стакан, Айлин обвила шею Тони обеими руками. Я, в свою очередь, протянул руки к Джун, которую тоже не пришлось долго уговаривать. Она буквально растаяла, прильнув ко мне всем телом и прижавшись
Мы медленно, ме-е-е-длен-н-но кружили по комнате, забыв про все вокруг.
— Ох, как здесь светло, — прошептал я, когда мы приблизились к настольной лампе.
Джун улыбнулась и, ни слова не говоря, выключила лампу. Должно быть, Тони, танцевавший с Айлин в противоположном углу, сказал ей то же самое, потому что в следующий миг погас и торшер. Теперь лишь мерцание камина рассеивало кромешную тьму. Некоторое время спустя Джун расстегнула мой пиджак и забралась обеими руками под него, ещё теснее прижавшись ко мне. Дыхание её стало прерывистым. Я поцеловал её в ушко. Джун вздрогнула и рассмеялась.
— Не делай так. У меня мурашки ползут.
Я снова поцеловал её, и она хихикнула.
— Прекрати! Ты не представляешь, как это на меня действует.
Джун ошибалась — я прекрасно знал, как это на неё действует. Ее пальцы сжимали мою спину, а чресла приникали к моим, силясь пробить в них дырку. Бедра извивались, а потом вдруг раздвинулись, и Джун начала уже откровенно тереться о мою ногу. Ее пальчики заползли мне в ухо. Потом она сама поцеловала меня в ухо и принялась щекотать его вертким язычком. Это меня настолько возбудило, что случилось неизбежное. Почувствовав восставшую плоть, Джун застонала и стала тереться лоном о моего затвердевшего дружка. Я запустил обе руки под её свитер и нащупал голенькие груди. Джун снова глухо застонала и легонько укусила меня за ухо, лопоча:
— Не надо… не надо, — конечно же, имея в виду: "давай… давай"!
Пластинка закончилась. Джун на минуту оставила меня, чтобы перевернуть её, после чего сразу вернулась и приняла прежнюю позу. Я повернул голову. Тони и Айлин слились в объятиях, как сиамские близнецы. Заиграла музыка и мы протанцевали до тех пор, пока она не затихла, беспрерывно лаская и возбуждая друг друга до исступления.
Когда Джун снова пошла менять пластинку, я взял в руки коробку с фильмом об Испании.
— Давай посмотрим, — предложил я.
— Он не очень хорошо снят, — ответила Джун. — Ни монтажа, ни сценария.
— Все равно, давай посмотрим. Тони тоже хочет. Верно, Тони?
— Мм? — послышался сонный возглас из дальнего конца комнаты.
— Ты хочешь посмотреть их фильм об Испании?
— Ну, конечно. Все, что скажешь, старина.
Джун подошла к столу.
— Ну, хорошо. Прямо сейчас, что ли?
— А почему бы и нет?
— Ладно. Тогда рассаживайтесь.
Я взял свой стакан и уселся на диванчик справа от обеденного стола. Айлин и Тони подошли, держась за руки, и плюхнулись на противоположный диванчик, скрывшись из вида. Джун ловко вставила ленту в проектор, чему я невольно позавидовал: у меня в таких случаях бобина неизменно шлепалась на пол, а лента немилосердно скручивалась или рвалась.
— А когда вы ездили в Испанию? — полюбопытствовал я.
— Этим летом — в августе. Это была просто сказка.
— А что делали?
— Ничего. Просто отдыхали. Ну что, готовы?
Тони за все это время не произнес ни слова. Уснул, что ли? — подумал я. Или рот занят?
Проектор зажужжал. На экране вспыхнул свет, который тут же сменился яркими солнечными красками. Джун взяла свой стакан и опустилась на диванчик рядом со мной, поджав под себя ноги. Чмокнув меня в ухо, она отобрала у меня сигарету, затянулась и снова поцеловала в ухо.