Звезда Тухачевского
Шрифт:
Внесли шампанское и виноград.
Уже после первого бокала Ежов вдруг спросил:
— Зинаида Аркадьевна, меня давно мучает один назойливый вопрос. Простите, если я вас этим вопросом обижу, но поймите меня, я сгораю от любопытства.
— Не обидите, меня невозможно обидеть, — хвастливо заявила Тугаринова. — Я готова ответить на любые вопросы.
— Скажите, как вы можете, будучи любовницей Тухачевского, в то же время предавать его?
Зинаида Аркадьевна ничуть не смутилась, ей пришелся по душе этот вопрос.
— Все очень просто. — К удивлению Ежова, она ответила совершенно буднично. — Чем больше я его предаю, тем больше
— Мне это действительно непонятно. Считайте, что я вас не спрашивал. Главное, что сегодня вы будете любить меня.
И Ежов глазами указал ей на диван. Она безропотно повиновалась.
Он набросился на нее с давно терзавшей его жадностью.
— Вы не хотите раздеться? — спросила Зинаида Аркадьевна.
— Нет! — едва не зарычал он. — Дорога каждая секунда!
19
В отличие от многих военачальников, завоевавших свой авторитет в годы гражданской войны лихими атаками, безудержной, а порой и безрассудной смелостью, но в условиях мирного времени застывших на старых, уже отживших методах боевых действий и неспособных отречься от них и потому продолжавших молиться на эти отжившие методы, как на икону, Тухачевский стремительно воспринимал и старался осуществить на практике все новое, что рождалось в военном искусстве и что объяснялось не прихотью нового поколения военных теоретиков, а было прямым следствием новых явлений в развивающейся экономике государств и развития военного дела на новом этапе жизни, а также нового переплетения межгосударственных отношений как в Европе, так и во всем мире.
И потому, занимаясь практическим решением вопросов обороноспособности страны, Тухачевский со свойственным ему азартом и целеустремленностью работал над научным обоснованием стратегических и тактических проблем применительно не к прошлому, а к настоящему и будущему. Свои научные работы он писал сам, не полагаясь только на помощь референтов и советников, как это делали иные крупные военачальники, которым все статьи и речи сочиняли штатные «спичрайтеры», используя для этого свой основной метод — разбойничью компиляцию из множества доступных им источников, иными словами — плагиат.
К тому, что выходило из-под пера Тухачевского, было приковано внимание не только его друзей и единомышленников, но и многочисленных противников. Более того, публикации Тухачевского в научных журналах и в военной периодике тут же попадали на столы Сталина и Ворошилова.
Особенно зорко следил за этими публикациями и выступлениями Ворошилов. Все, о чем писал и говорил Тухачевский, даже в тех редких случаях, когда мысли его и Ворошилова совпадали, воспринималось наркомом обороны с глухой враждой.
Вот и снова нарком в папке, ежедневно передаваемой ему помощником, обнаружил новые публикации Тухачевского. И потому настроение его уже с самого утра было безнадежно испорчено.
Тухачевский, оказывается, стремится доказать, что формы и методы ведения войны не могут быть застывшими на все времена, а следовательно, и нет стратегии, которая была бы на все времена пригодна; формы войны меняются в зависимости от развития производительных сил и общественных отношений. Какое глубокое научное открытие! Пересказывает общеизвестные истины и еще претендует на роль теоретика военного дела!
Далее, упирает на то, что основной чертой современной войны является ее грандиозный размах как по экономическим средствам, по людским ресурсам,
Ворошилов отметил, что Тухачевского особо влекут к себе проблемы будущей войны. Ну-ка, ну-ка, что он тут нам открывает? Видите ли, учит нас, ученых, что эти проблемы заранее трудно предвидеть во всей полноте, а потому, мол, он может дать лишь «приблизительную фотографию» как первого периода военных действий, так и развития войны в целом. «Приблизительную фотографию»! На кой ляд нам нужна твоя приблизительная фотография? Какой фотограф выискался! Утверждает, что сложится обстановка, при которой мы должны будем встретиться с большой тяжелой войной, с многочисленными армиями, вооруженными по последнему слову техники. И, мол, несмотря на абсолютное превосходство капитализма в экономике, мы имеем достаточно оснований рассчитывать на то, что в этой войне мы не будем биты, а сумеем выйти победителями. «Абсолютное превосходство капитализма в экономике»! Выходит, мы, страна социализма, плетемся у них в хвосте, щи лаптем хлебаем? И это в тот момент, когда товарищ Сталин говорит о великих победах социализма, о неопровержимых успехах индустриализации, о достижениях колхозного хозяйства в деревне! Подчеркнем сии вражеские утверждения, сделаем закладочку.
А вот это уже и вовсе наглое опровержение наших большевистских лозунгов! Сей неугомонный писака начертал, что будущие войны могут вызывать большие осложнения, изменения, а иногда и полную замену военных доктрин. Советский Союз, утверждает Тухачевский, должен готовиться к длительной войне. Это же прямой выпад против него, наркома обороны, против его принципиальных заявлений, поддержанных лично товарищем Сталиным! Нарком обороны внушает всей армии, всему советскому народу, что враг, который нападет на нас, будет уничтожен, повержен, разбит могучим ударом Красной Армии в первых же боях, причем на территории противника. А Тухачевский с открытым забралом сеет в народе пораженческие настроения, неверие в победу!
Чем, спрашивается, обосновывает свои путаные выводы этот горе-теоретик? А тем, видите ли, что если война была длительной у империалистов при их столкновении друг с другом, то якобы нет никакого сомнения в том, что и между Советским Союзом и государствами капиталистического окружения борьба будет длительной, упорной и ожесточенной. А дальше так вообще полная и оголтелая контрреволюция! Он, извольте радоваться, считает, что эта борьба может сопровождаться и отдельными неудачами Советского Союза! Явная антисоветчина, голос, созвучный вражьим голосам! Нет, этот опус надо без промедления положить на стол Хозяину, пусть-ка он увидит, до чего докатился наш великий полководец!
Ворошилов заранее предвкушал, какой гнев, какую ярость вызовут у Сталина хотя бы вот такие оппортунистические строки:
«…В такой обстановке наши войны будут, по всей вероятности, так же упорны и кровопролитны, как длительно, упорно и кровопролитно может развиваться все движение пролетарской революции в Европе».
Тут господин Тухачевский уже вторгается в святая святых — в государственную и партийную политику! На что нас ориентирует этот бывший дворянчик?! Эта писанина — мина замедленного действия, поклеп на наше Советское государство, на могучую и непобедимую Красную Армию, это неверие в ее способность вести только победоносную войну!