Звезда творения
Шрифт:
— Тьефур! — крикнул кто-то из слуг Хедина. — Что делать? Мы не можем…
Его голос унесло все усиливающимся ветром. Я даже сквозь кокон ощущал, как бьется в судорогах смертельно раненный мир, как ширится пробитая мной трещина. Своих товарищей я давно уже не слышал, и даже Схарм молчал, но в ту минуту я не обратил на это внимания. Мне было просто не до них.
Гном в вороненом доспехе, которого звали Тьефуром, упал на колени и воздел руки к небу.
— Великий Хедин! — прорычал он. Бас у него был такой мощный, что перекрыл даже рев бури. — Великий Хедин! Аэтерос! Взываем к тебе!..
«Не успеет», — подумал я.
И в это мгновение мир
Небо раскрылось, как спелый орех. В трещину хлынул призрачный свет Упорядоченного, я разглядел сферы других миров, гроздьями висящие в бледном тумане Межреальности. Великий Хаос, сколько времени я не видел эту дивную картину! Сейчас придет последний удар, и меня выбросит из этого проклятого мирка на свободу. И, может быть, не только меня…
Удар был такой силы, что мне показалось, будто меня потащило из моей щели куда-то вверх и с размаху швырнуло оземь. Магическое зрение на несколько минут померкло, а кокон потерял прозрачность. Я ничего не мог ощутить, как будто Сила вокруг меня сошла с ума. Я чувствовал дрожащую, неровную поверхность под собой, но по-прежнему был спеленут магией по рукам и ногам и гадал, где же я: уже в Межреальности или все еще в умирающем мире. Постепенно зрение вернулось. Мир все еще был жив, а небо все еще раскрыто. Над лабиринтом все еще пульсировал алый свет Звезды Хаоса, с каждым мгновением тускневший. А буря уже не бушевала над ним… Казалось, что наступил миг краткого равновесия, стабильности, какой иногда бывает у умирающих перед самым концом. Я ждал последнего удара. Ждал… а его все не было.
Вдруг что-то изменилось. Словно Сила, сошедшая со своих привычных путей, вернулась на место. Я не успел понять, что произошло, как удар накрыл меня. Но это был совсем не тот, последний удар, которого я ждал. Мир, вместо того чтобы взорваться, расколоться, рассыпаться, словно вывернулся наизнанку и снова обрел целостность. Это сопровождалось таким мощным локальным выбросом Силы, что я потерял сознание. Но за миг перед ударом я услышал, как кто-то недалеко от меня взревел в несколько голосов:
— Аэтерос!
А в небесном разломе мне привиделось лицо мужчины средних лет: не примечательное ничем, разве что странным выражением. Он казался отрешенным, замкнутым, словно выполнял трудную, требующую полной сосредоточенности работу. Если это Хедин, подумал я, то не очень-то он похож на Великого Бога…
И в следующий миг тьма накрыла меня.
Защитный кокон выдержал все нагрузки и не дал мне умереть, питая тело магией, пока я во второй раз пребывал в пределах Тьмы Внутренней. Более того, внешние воздействия только усилили его… хотя я бы предпочел, чтобы он лопнул, избавив меня и от Тьмы Внутренней, и Тьмы Внешней, и от невыносимой пытки одиночеством.
Будь он трижды проклят.
Галя, 19 июня
Ольга Николаевна отдернула руку и вопросительно взглянула на меня:
— Но это же Звезда Хаоса! Почему она здесь? Что это значит?
— Это опасная вещь, — быстро сказала я. — К тому же она чужая. Кто-то ее здесь оставил.
Я знала, кому она принадлежит, но мне не хотелось, чтобы музейщица забрала Звезду. Не знаю, почему это показалось мне таким важным. Возможно, потому что пугающие воспоминания о Братстве магов Хаоса были еще свежи. Я не хотела, чтобы Звезда оказалась в компании Старшего Брата и его переливчатого камня. Одному Богу известно, что они могли натворить все вместе.
Я схватила с подоконника старые, заляпанные засохшей краской
Этот выбор она сделать не успела.
— Взгляните! — дрожащей рукой я указала на «Стазис». — Картина… вам не кажется, что она изменилась?
Ольга Николаевна перевела взгляд на полотно и на несколько минут забыла об амулете. Профессионализм взял верх.
— А ведь правда… — потрясенно пробормотала она, склоняясь над «Стазисом» и тыча пальцем в зеленые кристаллы на рисунке. — Их стало больше. Или кажется? Нет, правда… где репродукция, чтоб сравнить…
Я лихорадочно запихала Звезду в карман джинсовых шортов, смело схватив ее голой рукой. Бояться уже было некогда… Другой рукой я сдернула с плеча рюкзачок. Вытряхнула нетбук, открыла его…
— Секунду… сейчас загрузится…
Развернулась папка с репродукциями Бесчастного. Я ткнула в «Стазис» — и мы с музейщицей дружно склонились над монитором, сравнивая сделанную раньше репродукцию с несомненным оригиналом, стоящим перед нами.
Картина изменилась. Более того, она изменилась значительно — не зря даже я, будучи мало знакома с полотном, сразу ощутила разницу. До общения со Звездой Хаоса «Стазис» представлял собой изображение черной равнины под темным небом, на которой рос редкий лес из огромных зеленых кристаллов. Что хотел сказать Порфирий Бесчастный этим символом — неизвестно, но выглядело все довольно мрачно. Искусствоведческих комментариев на сайте я так и не нашла… Однако сейчас кристаллов на картине прибавилось, некоторые дали побеги, другие разветвились. Кристаллический лес разросся и освещал равнину мертвенным зеленым светом.
— Но как такое может быть?! — пробормотала Ольга Николаевна.
И это говорит человек, который вчера, ничуть не смущаясь, брызгал собственной кровью на магическую фигуру!
— Очевидно, что может, — съязвила я. — Это же магия!
Ох, зря я произнесла это слово…
— Послушайте, отдайте мне это… этот амулет. В нем сила Хаоса! Я должна принести его в Братство! К тому же вы не знаете, чей он…
— Я-то как раз знаю, — я отрицательно покачала головой и на всякий случай отодвинулась подальше от музейщицы. По весу и по размеру она меня превосходила раза в полтора.
— Но вы не знаете, что с ним делать. А Старший Брат — знает. И он… наверняка тоже знает, чья это вещь. Да, конечно, он знает! Ведь они… амулеты, которые способны изменить картину… они на дороге не валяются. Это наверняка большая редкость. Большая ценность!
— Но я точно знаю, чья это вещь. Я вчера встречалась с ее владельцем.
На губах Ольги Николаевны мелькнула безумная улыбка. Что-то слишком быстро она устала меня уговаривать…
— Вы лжете.
— Ни разу. Честное слово, я знаю владельца и смогу его найти. Думаю…