Звезда в колодце
Шрифт:
В одной только Москве умерло более ста тысяч человек. В народе начало зреть недовольство, стала закипать едва сдерживаемая ярость. Ширились слухи, будто знатные господа имеют хлеб в закромах, но специально его придерживают и не продают. Доходило до того, что зерно просто сгнивало в подполах и амбарах, в то время как сотни тысяч людей умирали от голода. На дорогах разбойничали казаки, то и дело вспыхивали бунты. Волна народного гнева вылилась в несколько массовых восстаний.
Одно из крупнейших, под руководством атамана разбойников Хлопка Косолапа, в 1602–1603 годах охватило двадцать уездов. Разбойники бесчинствовали страшно, никому не давая пощады. Отряд Хлопка насчитывал шестьсот человек, однако повстанцев повсеместно поддерживало крестьянское население. В битве против шайки Хлопка Косолапа погиб младший брат Петра Басманова Иван. Убитого воеводу Петр с почестями похоронил в Троице-Сергиевом
Затем грянул роковой 1604 год.
Год 1604-й стал «последней каплей», от которой чаша терпения измученного, согласного терпеть царскую власть Бориса Годунова народа переполнилась. Лето того страшного года оказалось самым холодным за всю историю Русского государства. Приезжавшие в Московию иностранцы поражались стоявшей в июле странной погоде.
На улицах лежали сугробы, доходившие взрослому мужчине до колена. Крестьяне ездили на зимних санях с полозьями. Холод стоял такой, что птицы падали на лету. Ни о каком урожае и речи быть не могло. Народ с отчаяньем ожидал конца света и уже открыто ходили слухи, что три неурожайных года и гибельный мор — Божье наказание за то, что царский венец оказался на голове Бориса Годунова. Его правление «не угодно Господу», вот и шлет Творец на землю русскую одну беду за другой.
Все эти бедствия вконец потрясли великое Московское царство. Все были недовольны, все роптали и все страшились не одного суда царского, но и суда Божия. Всем очевиден был Божий гнев, так сильно каравший всё царство за грехи подданных и беззакония правителей. Но не видно было смирения, покаяния и исправления. Шатание росло, а с ним росло и ожидание больших бед, ещё большего наказания Божия. И широко прошла в народе молва, что начались великие знамения и чудеса, и что они предвещают наступление настоящей беды. По ночам видны были световые столпы на небе, которые, сталкиваясь друг с другом, представляли сражение воинств; они светили подобно ясному месяцу. Иногда восходили две и три луны, два и три солнца вместе; страшные бури низвергали городские ворота и колокольни; женщины и животные производили на свет множество уродов; рыбы исчезали в воде, птицы в воздухе, дичь в лесах; мясо же, употребляемое в пищу, не имело вкуса, сколько его ни приправляли; волки и псы пожирали друг друга, страшно выли в той стране, где после открылась война, и станицами рыскали по полям, так что опасно было выходить на дорогу без многих провожатых.
Русские не ведали, что жители других стран тоже страдает от голода и холода, что зимой замерзают прежде теплые проливы Босфор и Дарданеллы, соединяющие Черное море со Средиземным, и не хотели знать. Объятые животным ужасом они молились в церквях Богу и святым о спасении и как бы в ответ им в Речи Посполитой появился Самозванец, назвавшийся царевичем Дмитрием — младшим сыном Ивана Грозного.
Сердце Ксении сжималось от страха за участь любимого отца, столкнувшегося со столь грозным противником, слышала она как все больше растет ропот против его правления, о себе же царевна больше не беспокоилась. Борис Годунов пытался снова устроить судьбу дочери и посольство во главе с думным дворянином Михаилом Татищевым отправил в Грузию в 1603 году к царю Картлийского царства Георгию, у которого были взрослые сыновья. Предполагалось, что Ксения свяжет себя брачными узами с царевичем Хозроем, а брат Ксении, Федор Борисович женится на царевне Элене. Царевич Хозрой после обстоятельных переговоров уже собирался выехать в Москву венчаться с царевной Ксенией, но его задержали волнения в Дагестане, и после этого ему уже было не до женитьбы.
Ксения равнодушно приняла новость об очередной неудаче своего отца выдать ее замуж. Она уже смирилась с мыслью, что ей не суждено стать счастливой женой и матерью, и по-прежнему считала себя вдовой умершего принца Иоганна, которому ей надлежало хранить верность. Делом своей жизни Ксения начала считать молитвы и богоугодные дела во имя спасения своей семьи и находила утешение в рукоделии. После известия об расстройстве сватовства она взялась вышивать новый индитий — покров на жертвенник для собора Василия Блаженного, копируя прежнюю свою работу «Предста Царица одесную Тебе», на котором к ногам Иисуса Христа припадают чудотворцы Сергий и Никон Радонежские.
В этой работе Ксения использовала комбинации из пятнадцати различных узоров и швов на испанском рытом бархате, декорированном ветками с плодами граната. Контуры всех фигур она украсила жемчугом, а одежду Иисуса Христа и Богоматери, их венцы драгоценными камнями.
Посмотрев в окно на почти зимний пейзаж, царевна снова усердно взялась за свой труд вышивальщицы. Больше она не звала милых подруг к себе
Петр Басманов, подняв голову, неотрывно смотрел на профиль девушки в окне, склоненной над своим вышиванием. Уже шел третий год его безоглядной любви к Ксении Годуновой, но она не только не приблизилась к нему, а стала еще более недосягаемой и недоступной для него. Ужас, который Петр заметил в глазах царевны, когда она его застала с Лушкой показал ему, что любимая не питает к нему ни малейшей сердечной склонности. Это по своей сердечной доброте Ксения не выдала его стрельцам, оттого они погнались за ним по ложному следу, и не пожаловалась отцу. Молодой воевода не обманывал самого себя — царевна намеренно сторонилась его после нечаянного разоблачения в деле с гребнем, — и эта ее холодная не расположенность к нему вызвала в нем такое уныние и упадок духа, что он оставил всякие попытки завоевать ее сердце и довольствовался лишь редкой возможностью видеть ее издалека. Тихие слезы, катившиеся по ее исхудавшим щекам, огненными каплями падали ему на сердце — Басманов с болью сознавал, что он их причина. Если бы не он и не его козни с чернокнижником Трифоном, то Ксения обрела заслуженное счастье с принцем Иоганном. В первый раз влюбленный воевода задумался не над удовлетворением своей любовной страсти, а над страданиями бедной царевны, которой не повезло стать предметом его самой пылкой и безнадежной любви. Она ничем не заслужила выпавшего на ее долю жестокого горя, а также мучительных разочарований, следовавших одно за другим. Все живые существа, окружавшие ее, видели от нее только добрую заботу и нежную ласку, и отвечали ей беззаветной преданностью. К ней в горницу часто вбегал за угощением огромный сторожевой пес Полкан, — лохматый страж лютый к чужакам, беспощадный как оголодавший волк. Но в присутствии царевны Ксении он делался тихим и смиренным как ягненок, и ласковое прикосновение ее пальцев к его густой шерсти, еда из ее рук было для него величайшим удовольствием в жизни. И радостный пес без устали махал своим лохматым хвостом возле молодой хозяйки, подметая пыль на полу, пока она гладила его по голове.
Петр ощущал почти тоже самое, что этот бессловесный зверь, льнущий к Ксении, и невольно задумался над тем, чем он заслуживает чудесную царевну, что дерзает о ней мечтать. Напрасно он желает сделать ее своей женой, если она столь недоступна для него как сверкающая в вышине ночного неба звезда. Ему остается только попытаться подвигами на поле военной брани заслужить ее внимание и может быть застенчивую улыбку, подаренную ему исподтишка из чуть приоткрытой фаты.
Окрыленный этим желанием молодой воевода вызвался справиться с супостатом и, получив одобрение царя собрался в дорогу. Его путь лежал на юг, где войска Самозванца захватывали один город за другим.
Осенью 1604 года князя Никиту Трубецкого и Петра Басманова с отрядом стрельцов отправили на выручку осаждённому Чернигову. Они находились в пятнадцати верстах от города, когда там произошло восстание: жители Чернигова повязали воевод Годунова и сдались царевичу Дмитрию, видя в законном наследнике Ивана Грозного единственное спасение от Божьего гнева и прекращения несчастий Московского царства.
Князь Трубецкой и Басманов отступили в Новгород-Северский. Петр, отличаясь энергией и отменным знанием военного дела, стал главным военачальником при первом царском воеводе Трубецком. Внук не проигравшего ни одной битвы Алексея Даниловича Басманова оказался воеводой умным, расторопным, храбрым, и умевшим держать в повиновении буйных стрельцов. Он в течение недели подготовил крепость к обороне и запросил подкрепление из близлежащих крепостей. Всего Басманов успел собрать к началу осады в Новгороде-Северском до тысячи ратников и пятьсот «даточных людей». По распоряжению Басманова был сожжён посад, дабы полякам негде было укрыться от ноябрьских холодов.
Когда казаки Юрия Мнишека подступили к городу, Петр Басманов быстро отогнал их от стен крепости. 11 ноября началась осада деревянной крепости более многочисленным войском неприятеля, три дня спустя был предпринят первый штурм, но поляки отступили, потеряв пятьдесят человек. Все их попытки поджечь крепость или пробить в стене брешь оказались тщетными. В ночь с 17 на 18 ноября гарнизону Новгорода-Северского удалось отразить продолжительный штурм с большим уроном для нападавших. Басманов имел лазутчиков во вражеском лагере и успевал хорошо подготовиться к отражению нападения.