Звезда в колодце

Воронина Виктория

— Так Самозванец в самом деле Гришка Отрепьев? — нахмурившись, спросил у него Борис Годунов.

— Да, сомнений нет. Я лично видел его в Макарьевской обители и возле Новгород-Северского, — кивнул головой воевода Басманов.

— Тогда напрасно грешил я на поляков, думая, что они виной появления моего злейшего врага, — медленно проговорил царь Борис. — Тесто, из которого слепили Самозванца замешано в Москве. Это Романовы играют со мной кровавыми шахматами грозного губительного Рока, не опасаясь праведного Предвечного неподкупного Судии, перед которым все земные цари не более чем нищие, питающиеся жалким подаянием.

— Романовы? Как они связаны с Расстригой? — непонимающе посмотрел на царя Петр Басманов.

— Ксения Шестова, жена Федора Романова, двоюродная сестра Григория Отрепьева, — хмуро объяснил будущему зятю Борис Годунов.

— О, как я был слеп!!! — потрясенно воскликнул

молодой воевода, и упал перед царем на колени. — Государь, отправьте меня в поход! Я исправлю свой промах и или привезу вам отрезанную голову Самозванца, или сам паду в бою!

— Не вини себя, Петр, не решился Гришка Отрепьев на воровское дело, так нашли бы другого Самозванца для Смуты мои недруги-бояре. Встань, сын мой, и не думай о плохом! На тебя вся наша надежда, и ты, я знаю, нашу семью не подведешь! — Борис Годунов отечески поднял молодого воеводу с колен. — Дам тебе отборное войско, рази врага! Когда вернешься в Москву с победой, то тут же патриарх Иов обвенчает тебя с Ксенией.

Петр с благодарностью взглянул на великодушного царя и еще раз пылко уверил его в своей преданности. Оставалось написать разрядные листы, назначающих воевод снова бороться с Самозванцем, и это дело поручили думным дьякам, наказав им приготовить грамоты к завтрашнему дню.

В следующий день, 23 апреля 1605 года, ничто не предвещало беды. После торжественного приёма датских послов, царь Борис угощал их пасхальными блюдами на пиру в Золотой палате, намереваясь после приложить свою печать к военным грамотам для Петра Басманова. Однако едва он встал из-за стола, как у него открылось сильнейшее кровотечение из носа, рта и ушей. Тщетно дворцовые лекари пытались остановить кровь государя. Через два часа Борис Годунов скончался, едва успев перед смертью постричься в иноки с именем Боголепа под плач верной жены и детей.

Внезапно умершего Бориса Годунова похоронили через три дня в усыпальнице государей московских, в Архангельском соборе московского Кремля. Весь народ при погребении громко вопил и плакал, сокрушаясь о потере царя, бывшего щедрым на подаяние сирым и убогим. Горе едва не убило вдову Годунова, но материнская любовь к своим детям заставила ее быстро совершить ряд поступков, направленное на укрепление их царского положения.

Скоро по городам разосланы были грамоты «от царицы и великие княгини Марии Григорьевны всея Русии и от царя и великого князя Феодора Борисовича всея Русии» с повелением привести весь народ к присяге на верность новому царю. «Божиим праведным судом –говорилось в грамоте, — за наш грех, государя нашего великого государя царя и великого князя Бориса Феодоровича всея Русии не стало; а по его государеву обещанью, Бог его, государя, сподобил, восприял ангельский образ, во иноцех Боголеп, а преставися апреля в 13 день, а на все государства, на Владимирское и на Московское и на Новгородское, и на царства Казанское, и на Астраханское, и на Сибирское, и на все великие государства Российского царствия благословил нас, сына своего, великого государя царя и великого князя Феодора Борисовича всея Русии. И мы, с Божией помощью, на своем государстве учинились царем и великим князем, всея Русии самодержцем, и бояре наши, и окольничие, и думные дворяне, и дьяки, и дворяне ж, и дети боярские, и приказные люди, и всех сотен торговые, и всякие люди Московского государства перед святейшим Иовом, патриархом Московским и всея Русии и передо всем священным собором нам крест целовали; и вы б, памятуя Бога, и души свои, и крестное целованье, на чем вы великому государю нашему царю и великому князю Борису Феодоровичу, всея Русии самодержцу, и нам крест целовали, после преставленья, блаженные памяти, великого государя царя великого князя Феодора Иоанновича, всея Русии самодержца, что ему, государю, и нам служити и прямити, и добра хотети во всем до своего живота, и вы б потому ж нам служили и добра хотели и прямили во всем; а мы вас не только жаловати рады, и любити вас хотим свыше прежнего, и нам бы есте на том на всем сами крест целовали в соборной церкви, и детей боярских, и приказных, и служивых всяких, и торговых и посадских людей, и пашенных крестьян и всяких черных людей к нашему крестному целованью привели по записи, какова к вам послана»…

В Москве всё население присягнуло новому царю без возражений, беспрекословно. Но в Кремле знали, что настроение не везде было столь же мирное и столь же преданное Годуновым, и потому в этих же самых грамотах, разосланных воеводам с приказанием приводить жителей к присяге, в самом конце прибавлено было: «а того б есте берегли накрепко, чтоб у вас всякие люди нам крест целовали, а не был бы ни один человек, который бы нам креста не целовал».

Кроме

этих грамот, разосланы были ещё грамоты владыкам с повелением совершать молебны за нового царя. Эти грамоты были составлены в тех же выражениях, в каких были составлены соответствующие грамоты царя Бориса. И на этот раз рассказывалось о всенародном избрании на престол и о вступлении нового царя на царство при тех же условиях, при которых совершилось воцарение Бориса. «По преставлении великого государя нашего, — говорилось в грамотах, — святейший Иов и весь освященный собор и весь царский синклит, гости и торговые люди и всенародное множество Российского государства великую государыню царицу Марью Григорьевну молили со слезами и милости просили, чтоб государыня пожаловала, положила на милость, не оставила нас сирых до конца погибнуть, была на царстве по-прежнему, а благородного сына своего благословила быть царём и самодержцем; также и государю царевичу били челом, чтоб пожаловал, по благословению и приказу отца своего, был на Российском государстве царём и самодержцем. И великая государыня слёз и молений не презрела, сына своего благословила, да и государь царевич, по благословению и по приказу отца своего, по повелению матери своей, нас пожаловал, на Московском государстве сел».

К войску, которое стояло под Кромами под начальством князей Мстиславского и Шуйских, отправлено было особое посольство, в состав которого вошли: митрополит Новгородский Исидор, которому поручено было привести войско к присяге, князь Михаил Петрович Катырев-Ростовский, на которого возложено было звание главного воеводы, и Пётр Федорович Басманов.

Перед отъездом Басманов ощутил желание посетить могилу своего доброго только что усопшего покровителя. Он все еще не мог поверить в смерть необычайно деятельного и предприимчивого Бориса Годунова, и вознамерился обратиться с молитвой хотя бы к его тени, по привычке стремясь перед началом всякого важного дело заручиться его поддержкой.

Царя Бориса похоронили в Предтеченском приделе Архангельского собора еще до заката солнца согласно поверью, что так покойник может проститься с солнцем до Воскресения из мертвых. Его гроб после панихиды опустили под пол собора и накрыли каменной тщательно вытесанной плитой с возложением на нее загашенных после отпевания свечей — в знак погашения всякой вражды.

Охваченный благоговейным чувством, Петр шел мимо усыпальниц мертвых владык Московского царства, часто крестясь на иконы, охраняющие их покой. Перед их гробницами всегда теплились лампады и горели свечи: в своих духовных завещаниях великие московские князья наказывали своим детям соблюдать, «чтобы память о родителях не преставала и свеча бы их на гробах родительских не угасла». Борисом Годуновым, чувствовавшим себя их преемником в 1599 году был назначен «отдельный архиерей», предназначенный служить панихиды в дни кончины погребенных тут высочайших особ — князей и царей. Такого постановления больше не было ни в одной московской церкви.

В росписи нижнего яруса собора при неясном свете свечей смутно виднелись изображения великих московских и удельных князей: Дмитрия Донского, Ивана Калиты, Ивана III, Андрея Старицкого. На столпах князья Владимиро-Суздальской Руси — предки московских князей, сурово смотрели на молодого воеводу, дерзко вторгнувшегося в Предтеченский придел.

Когда заключались грамоты между великим князем и удельными князьями на верность и о военном союзе против общего неприятеля, то «для вящего утверждения» они давали друг другу присягу именно в Архангельском соборе и целовали там крест на гробах своих отцов.

Отсюда произошел еще один древний обычай, существовавший в Москве — класть челобитные государю на царские гробницы. Никто не мог препятствовать просителю войти в собор и оставить там свою просьбу, которая оттуда доходила до царя и попадала прямо в его руки.

Внутри храма слева от Царских Врат иноки поставили одну из самых почитаемых икон Божией Матери — икону «Благодатное небо». По преданию, она была принесена в Москву в конце пятнадцатого века супругой великого князя Василия II Софьей Витовтовной, дочерью Литовского князя. Как говорил Петру Басманову покойный царь Борис, объясняя ему значение иконы «Благодатное небо», эта святыня имела особую силу:

«Небо грешным людям мало знакомо. Но только с небес они могут обрести дар милости свыше и свершения чудес. Бедствия, войны, нашествия насекомых — все это можно предотвратить, обратившись к иконе Божией Матери „Благодатное Небо“. Чудодейственная сила иконы позволяет разрушить даже череду родовых проклятий, прекратить беззаконие, остановить мор, уменьшить тяжесть грехов своих и умерших предков, прекратить воздействие на человека колдунов, магов, темных сил. И напитать душу каждого верующего настоящим христианским духом».