Звезда в полыни (сборник стихов)
Шрифт:
Она в смущенье задувает свечи,
из ста свечей не тронула одну;
шелка снимает -- вздрагивают плечи.
Ее браслеты вечностью звенят
в неистовой, неизреченной встрече.
–
Теперь!
Сейчас!..
И -- жизнь тому назад.
x x x
Зябко вечер прижмется к лощинам,
согреваясь у первых огней;
будет ветер гадать по морщинам
старых стен -- о вращении дней.
Возвращенье к немым годовщинам,
в
вновь поможет усталым мужчинам
совершить... Перегарная вонь.
В сиротливо-промозглую пору
отключенных еще батарей,
жизнь блефует в расчете на фору
от вина: "В честь открытых дверей!.."
Стылых дней мотану веретенце!-
Разножелтой осенней канвы,
может, хватит на доброе солнце.
И на то,
чтобы встретились Вы...
ДИССОНАНСЫ
В.Сосноре
1.
Не вoвремя. Бетховен звал
во Время.
Так алчет звездностепья -
рой рояля...
Мадьярка обронила чье-то имя
в алькове, под осколками Грааля.
2.
И тлела ночь, глух ,
себе на убыль.
Он был далеко, -
слуха вечнопленный.
Мадьярка прижимала к телу.
Небыль.
3.
Кто слышит безымянный пульс
Вселенной?!.
x x x
Усни, темноликая,-- беды забудут тебя.
Я вынесу их в оборот -- за медаль в обороте -
Как сор из избы, и, как память о лишнем народе.
Я вынесу это.
Что, впрочем, векaм все равно.
И веки смыкаются прежде, чем стали куранты.
(Чем стали они, неосталин и репатрианты
Не видят.) Темно.
Засыпай же, Полярная дочь!-
Соски полюсов будут реже ко мне прикасаться -
Твой узник с тобой, в ожидании добрых кассаций.
Мне -- в мочь.
ВСТРЕЧА
Вот обложка полыхает:
жечь стихи -- святой обряд.
(Пусть осудит тот, кто знает,
как любовь вернуть.)
Горят...
Все тетради да тетради,
книги вряд ли издадим...
В тихой сумрачной прохладе
не томись, брат, нелюдим.
Как всегда, давай же спорить!
У свечей курить,
молчать,
пить вино и острословить:
юность шумно вспоминать!
А потом -- светло и шатко -
разбредемся.
Навсегда.
Вот горит моя тетрадка,
с нею -- лучшие года.
1979
ЧЕРТА
Жизнь прожить - не поле перейти.
(посл.)
Разъедает офорт пустота,
он, наверное, оттиском болен.
Между снегом и снегом -- черта, -
черный лес между небом
А вверху и внизу -- по дыре:
воронье, над корявой воронкой,
нависает... В ледовом каре,
снежным вихрем летит похоронка.
Разорит отчий дом этот час, -
хрипло каркает черная сводня,
одобряя последний приказ:
"перейти это поле сегодня!.."
На простреленном дважды щите:
надпись "мины" -- подобна черте.
ДИАЛОГИ
I
– - Вам ли, корни былинные
ведать выси орлиные?
– - С нами радость весенняя -
сила дня Вознесения...
– - Выше млечного инея?
– - Выше слез всепрощения.
Древо жизни могучее
часто радует -- мучая.
II
– - На закате порфирные,
ветры-ветви надмирные,
вам ли вьюги не праздновать?
– - Как предсмертную исповедь
и последнюю заповедь...
– - Нам над бездною выстоять?!
– - Вечны корни глубокие:
тени близких -- далекие.
ПРАВЫЙ МАРШ ОДНОНОГОМУ ДРУГУ
Один глаз смеется, а в другом -- слеза.
На ноге ботинок, на другой -- кирза.
Обжигало смертью, и знобил простор...
Ветер, помнишь ветер от Афганских гор?
Здравствуй, друг...
Объятья -- сможешь, так раскрой -
Мы закрыли братьям очи -- на покой.
Правой, снова правой!
Левой -- пристяжной.
Мальчик не кровавый, он теперь -- седой.
Один глаз смеется, а в другом -- слеза.
На ноге ботинок. На другой -- кирза.
Правой, правой, правой! Левая -- в укор...
Ветер, новый ветер,
от Кавказских гор.
ПОСЛЕ "ПРОЩАНИЯ СЛАВЯНКИ"
Дрогнул перрон. Вопрос на вопрос
горестно вскинутой брови:
"Ранят шипы дареных роз
цвета, чьей пролитой крови?!."
x x x
Когда сестра читала братьям,
они пытались верить в Бога.
Халат казался белым платьем
и отступала в ночь тревога.
В блокадном городе.
– - Великом!
–
В ночь медсестра читала Блока.
Глаза горели вешним бликом
из довоенного далека.
–
Там каждый был красив и молод,
и весел -- к шумному параду.
Никто не ведал лютый голод,
и смерть, как быструю награду.
Там был простор венечным платьям.
И вечность -- отчему порогу...
В ночь медсестра читала братьям.
Они пытались верить Богу.
ЗА ЖИЗНЬ
Багряный вождь, осенний шут - с чинами не суров ли?