Звезда в полыни (сборник стихов)
Шрифт:
ДВЕНАДЦАТЬ НЕЗРИМЫХ СОПРОВОЖДАЮЩИХ:
ГЕРМЕС герметизм, топор судилища;
ПОСЕЙДОН борение, стихия заблуждений;
ЛОГОС язык интуиции, рана, симфонизм бытия;
ТАНАТ небытие;
ПЛУТАРХ (П.) вкус воли, книжный шкап;
РАБЛЕ гротеск одиночества, карлики и гиганты;
САЛИЙ (Я.С.) жажда гармонии;
ПЕРЕЛЬМАН апломб дидактизма, улыбка,
(Н.П.) музыкальная пауза;
СЛУЧЕВСКИЙ война с полисемой, осязание;
ГЕББЕЛЬС(Й.Г)
ФОЛЛЬ токи хаоса, метафизические превратности;
ФОРТУНА небесные прописи, цвет.
Айда цвести,
добреть и пыжиться
нескладной жизни -- мифы складывать!
Не то поспеет злая ижица
в небесных прописях.
И -- швах!
I
Цвел герой, дарами увлекаясь
(окружали молодость отрады,
сам Эрот срывал с наяд наряды!),
с эллинами древними скликаясь;
ветреный -- в отца,
любил не каясь.
Чтил Гермеса -- хитрые тирады.
На пирах и в термах были рады
появлениям его.
Осклабясь,
в преданной улыбке подхалима,
жизнь текла, текла неумолимо.
Он грузнел. Итака, жены, дети
благостно взирали вслед герою.
Правдой он снискал восторги эти!
Правда, Мнемосина лжет порою.
II
– Ученье - свет...
– А лампочка-то ярче!
(из диалога пациентов проф. Случевского)
... Во швах,
в бинтах, во льдах, -
с героями-то трудно:
то -- память, краснобай и мифотворец,
из былого -- гнуса не приемлет.
Затевая славный разговорец,
комара -- кувалдой!
Память внемлет
пафосу Фортуны, словно горец
в юбилейном тосте.
"...И не дремлет,
промышляя воздаяньем (story)-тсс...
Суд времен!" -- воскликнет псевдо
гамлет,
распаляя суд из сослуживцев.
"Троя, сучья кровь!
– - подхватят
люди,-
стали мы с годами дальнозорки,
но не греет эпос войн -- паршивцев
молодых, купающихся в блуде!"
Мифы их не стоят хлебной корки...
Миф дрейфит в медных лбах.
– - Что ж, Посейдон?
– - Швыряет "судно"
в палату # 7,
в рассвет под лампочкой,
в пыль поля полисем.
– - Се воля и покой?
III
У эллинов говорят умные,
а дела решают дураки.
П.
В отстой покой и волю!
(Побег из точки А,
морока в точках -- Фоллю,
Жизнь пенится.) Волна
и муть, и пена.
Вновь волна.
Гермесом послана она.
Подвижников, все больше
из поэтов, за
от корабля -- в рай-суд...
Топор, крась плаху!
И -- летит,
плюется голова:
"Им нужно деньги отмывать!
Я отмывал слова..."
IV
Ни один ясновидец не предвидел
времени своего ареста.
Й.Г.
Гермес со слов отмытых
охмелел.
Потом с Рабле еще добавил.
И кучу глав небритых -
вмиг -- Хрону переправил.
Мошна,
успех,
и aмок страсти -- пыль,
песок, что сыплется из Хрона уж
давно, -- путем в Аид.
Меняя быль
на миф, там Хрон имеет вечный куш.
Харон и Хрон откупорят бутыль,
и -- по рукам.
Гребет суровый муж,
плывет паром... Уже скрипит костыль
Таната...
V
...сквозь тьму и стоны душ
герой кричит -- мрак тает. Тает сон,
но призрак -- черной глыбой -- все
лежит
на дне зрачков
и сердце жмет его.
А день зовет, -- здесь правит юный Хрон
(взахлеб слова его, ведь он бежит):
"Любое время -
время для всего!.."
Приникла Эос розоперстая
к небритой, сильно заспанной щеке.
Он, верно, долго спал. Разверстая
реальность разминалась налегке:
Как в детстве, весело приветствуя,
тамтамами ковров, шаманил двор.
Обрывки возгласов,
усердствуя,
сплетали арабесковый узор
с гудками, смехом,
лаем, карканьем,
с биеньем сердца, с толчеей лучей -
на шторах с маками,
и шарканьем
соседей сверху. Бисер мелочей
питал мечты Итаки прошлых лет
и на скуле героя -
влажный
след.
VI
След на воде за нашим О. смыкался. ИТАК-
У МИФА ОН, ИЗГОЕМ, ОБРЕТАЛ--СЯ
ПРАВДА!
Тщета, Сизиф, в мозгах!
Брег в мыле, крик сирен.
Дом.
Голоса навстречу...
– -Тебе, жена, за эти годы стал ли кто дороже?
– -Мой Одиссей, я долго с Хроном разделяла
ложе.
(Той ночью книжный шкап у изголовья кис,
кренились фолианты.
К "Людмиле" льнул "Улисс".)
VII
Сотворив нас без нас,
он слишком нас уважает,
чтобы спасти нас без нас.
Я.С.
Седьмое.
Наступало воскресенье.
Под утро, не из легких,
он курил.
И хрипы пели в легких.
–
И песнь верна была своду звука,
навстречу Логос -- оку являлся,