Звезда Вавилона
Шрифт:
Она замерла. На кусочке в ее руке было начертано: «Мои прадеды были среди пленников Навуходоносора».
Значит, Есфирь действительно писала во время Пленения — еврейка в изгнании после разрушения Иерусалима, сообщавшая что-то тайное, зашифрованное, запретное. Быстро сверившись со справочником, Кэндис нашла точное время Вавилонского пленения иудеев: 586–538 годы до нашей эры.
Храни вас Бог, Милдред Стиллвотер!
Она перевела последние надписи. Кэндис осталось лишь сложить их как части пазла, чтобы увидеть всю картину. Историю Есфири из Вавилона. И разгадку тайны глиняных табличек, за которые Ян продал
В дверь постучали, и внутрь заглянул Гленн. Она удивилась. Свет в каюте еще горел.
— Все в порядке? — спросила она.
— Я смог дозвониться до управления. Новостей по делу моего отца нет. — Он посмотрел на черепки керамики.
— Все готово, — сказала она, отдав ему перевод, который записала на листе бумаги, взятой у капитана Ставроса. — История Есфири.
Он сел на край дивана и стал читать.
«Я пишу втайне и в спешке. У меня осталось мало времени. Боюсь, что меня нашли. Я осталась одна из своего рода.
Меня зовут Есфирь. Это не настоящее имя. Моему персидскому хозяину нравилось так меня называть — он говорил, что я прекрасна, как звезда. Мое истинное имя не имеет значения, ибо я лишь посланница той, кто важнее меня, и это ее имя не должно быть забыто.
Мои прадеды были среди пленников Навуходоносора. Они видели, как нашего царя ослепили и заковали в кандалы, чтобы затем привести в Вавилон. Там я родилась и выросла; но я не вавилонянка. Я жила вместе с изгнанниками евреями, которые ежедневно молились на запад, где когда-то стоял наш храм.
Задолго до того как пал Иерусалим и мы были разделены и отправлены в изгнание, отдельная группа людей из нашего народа была избрана для того, чтобы нести священные слова нашей веры в наших сердцах и передать их нашим потомкам. Моей предшественнице была передана Песнь Мариамь, так же как истории о мужчинах были переданы мужчинам. Моя дальняя матушка запомнила слова и хранила их в своем сердце. Она поклялась раскрыть эту тайну своим дочерям, чтобы героические свершения наших предков не канули в вечность.
Персы отпустили нас всех, кроме меня, потому что я приглянулась человеку, который сделал меня своей рабыней и дал мне новое имя. Он не понимал, что я последняя из многих сестер, получивших священную миссию. Он запретил мне думать об этой миссии, которая была моим призванием еще до моего рождения, ибо она была призванием моей матери и матери моей матери и восходила к нашей самой первой матушке, Еве.
Но теперь я сбежавшая рабыня. Меня казнят, если поймают. Я убежала от своего хозяина не ради себя, но ради поколений, которые придут после меня, и еще потому, что при рождении мое тело и вся моя жизнь были посвящены охране священной книги.
Я знаю, что меня ищет мой персидский господин. Я сумела совершить побег ночью, друзья помогли мне подняться на лодке вверх по реке к городу Мари, откуда я направилась на юг по караванному пути, который приведет меня в Иерусалим.
Но Иерусалим далеко на западе, а я очень устала. В этом городе я нашла хорошее убежище от зимних дождей и бурь, мешавших мне в путешествии. Здесь, пока я жду улучшения погоды и прячусь от стражников моего господина, я запишу историю, отпечатавшуюся в моем мозгу подобно тому, как след стила отпечатывается на влажной глине. Я сохраню в этой глине жизнь и слова той, которая сказала нам, что
И теперь моя последняя просьба: хотя сейчас я во тьме, скоро я увижу свет. Я не боюсь смерти, ибо я вернусь к Отцу нашему, который есть весь свет на земле. В последние часы своей жизни я прошу лишь об одном: кто бы ни нашел это место и мои останки, я умоляю вас найти моих сестер в Иерусалиме и отдать им эту книгу, потому что это их наследие. И передайте им, что перед смертью я думала о них».
— Песнь Мариамь, — пробормотал Гленн. — Неизвестная книга Библии, потерянная из-за пленения и гибели Есфири.
— Тогда кто такая «жена астронома»? Мариамь? — спросила Кэндис, остро ощущая, что Гленн принес с собой в каюту резкий запах моря. Она подумала, будет ли и от нее пахнуть морем? — В Пятикнижии Моисея, сказано, что Мариамь была певицей и танцовщицей, вероятно, и музыкантом. Раз мы знаем, что Мариамь приходила к дочери фараона и рассказывала про настоящую мать ребенка, отсюда следует, что она могла какое-то время оставаться во дворце, может быть, живя там вместе с Моисеем. — Кэндис представила себе яркий, четкий, цветной образ: фреска из гробницы Нахта. Он был астрономом, а его жена музыкантом. Возможно ли, что женщина, изображенная на фреске, была на самом деле Мариамь, сестрой Моисея? — Гленн, что написано в Песне Мариамь, если Фило Тибодо так сильно хочет заполучить ее и ради этого даже готов убить человека?
Он посмотрел на свое кольцо.
— Что? — спросила она.
— Помнишь, я считал, что тайное общество, к которому принадлежали мои родители, было религиозным орденом? Я вспомнил еще кое-что. Вещи, забытые мною давным-давно. Кэндис, александрийцы — атеисты.
— Тогда зачем им неизвестная книга Библии?
Теперь он мог ей рассказать. Он был спокоен. К нему вернулось самообладание. То, что он прочитал в дневнике матери, придало ему сил. Он снова управлял своими эмоциями. «Через два месяца мы с Гленном поедем на Морвен, чтобы провести обряд его инициации в орден. Но я боюсь за жизнь своего сына. Фило все больше и больше становится похожим на безумца. Я чувствую, что Гленн в опасности, и Фило тому причиной. Что мне делать?»
— Морвен — это место, — сказал он. — Не знаю, где оно находится, но Фило там. — Вспомнились последние слова его матери: «Фило нужен мой сын. Его необходимо остановить». — Ставрос сказал, что утром мы прибываем в Салерно. Там сойдем на берег и полетим в Англию. Оттуда начнем искать Морвен и Фило.
«Уже скоро, — думал Фило в предвкушении, — Гленн Мастерс будет удостоен великой чести принести себя в жертву ради священной цели». Возможно, сначала он станет сопротивляться, но в конце концов он был сыном Леноры, и его должны были давным-давно принять в орден александрийцев. Фило был уверен, что как только Гленн осознает свое предназначение, то с радостью расстанется с жизнью.