Звезда Вавилона
Шрифт:
Молчание моря было почти сверхъестественным. Теперь они могли расслышать то, что тонуло в постоянном шуме двигателей: скрипы, тихий треск, плеск волн, ударявшихся о борта судна. И глубокую тишину под их уязвимым кораблем, растекавшуюся по черному Средиземному морю.
Гленн не сводил с Кэндис глаз, недоумевая, как он мог жить без нее.
И было еще что-то — она сделала ему бесценный подарок: вернула ему чувство гор, которое, казалось, покинуло его навсегда. Но сейчас ему очень хотелось снова заниматься скалолазанием, которое было скорее не тестом на выносливость, а поиском духовности. Как он мог забыть молчаливое
— Кэндис, — произнес он, и ее имя застыло у него на губах.
Двигатели заработали, пыхтя и кашляя, пока не вернулись к обычному мерному шуму, и корабль двинулся вперед, продолжив свой путь по морским волнам. Кэндис и Гленн ринулись друг к другу, в момент преодолев разделявшее их пространство. В круглом стекле иллюминатора отражался блеск звезд, единственный источник освещения в каюте, но его было достаточно, чтобы они могли видеть лица друг друга и смотреть друг другу в глаза. Остальная темнота усиливала ощущения от прикосновений, открытий, совершаемых губами и руками. Он взял локон ее волос и потер большим и указательным пальцами, словно держа в руке тонкий шелк. Она положила ладони ему на грудь, изучая твердые мышцы.
Первый поцелуй был сильным и страстным. Руки, движимые желанием, хватали одежду и срывали ее прочь. Пальцы Гленна ласкали ее обнаженную грудь. Кэндис вскрикнула. Они повалились на кровать, Гленн гладил ее волосы, целуя ее губы, шею, плечо. Кэндис притянула его к себе, шепча:
— Да… Да…
В серебристом лунном свете сумерек Гленн раскрыл свое ранимое сердце и отдался страсти, вожделению и желанию, которые чувствовал впервые за несколько лет. И Кэндис раскрыла для него свое тело, удерживая его внутри, крепко прижимаясь к нему, ощущая тепло его дыхания на своей шее и его жадные поцелуи, еще сильнее возбуждавшие ее. Они шептали имена друг друга. Он мягко целовал ее закрытые глаза, пока они вместе двигались в медленном изящном ритме. Кэндис наслаждалась чувствами, которые он ей дарил, его силой и приятной тяжестью, прикосновениями его горячей кожи.
Слезы блаженства потекли из ее глаз, когда она содрогнулась и закричала. Они не отпускали друг друга, продлевая объятия и этот радостный момент страсти, пока над их головами, в глубоком ночном небе, Орион продолжал свою извечную погоню за Тельцом.
Гленн проснулся, держа ее в своих объятиях, ее веки подрагивали во сне. Он был потрясен внезапным ощущением защищенности. Занимаясь любовью с Кэндис, он еще никогда не был так беспомощен и силен одновременно. Она заставила его почувствовать себя и мальчишкой, и богом.
О чем он думал, позволив ей отправиться на Морвен вместе с ним? Двадцать лет назад его мать считала, что для него исходила опасность со стороны Фило, но тогда ему было всего одиннадцать. Насколько серьезнее эта угроза стала сейчас?
Он не мог подвергать Кэндис такому риску.
— Мне очень жаль, — мягко прошептал он, откинув прядь темно-коричневых волос с ее лба и поцеловав в шею, пока она спала. — Прости меня.
Завтра утром, когда они встанут на якорь в заливе Неаполя, он покинет корабль, предварительно заплатив капитану Ставросу, чтобы тот доставил Кэндис в Саутгемптон в целости
При их следующей встрече все уже будет кончено.
Пока уютная «Афина» медленно плыла по освещенному лунным светом Средиземному морю, везя на борту инжир и финики, обнимавшихся любовников и спящий экипаж, ее капитан сидел в радиорубке рядом с передатчиком, описывая собеседнику на другом конце интересные предметы, которые заметил стюард, когда проносил блюда с едой в каюту.
— Очень древние, — тихо сказал Ставрос. — Надписи сделаны чернилами на черепках керамики. Я думаю, на иврите, но может быть, и на арамейском. Да-да, завтра мы прибываем в Салерно. Я смогу вывести мужчину и женщину из игры без лишних осложнений.
Он прекратил связь и потянулся. Капитан-грек был доволен, потому как он занимался не только прибыльной доставкой оливок и вина в Великобританию, шелка и английского печенья на Ближний Восток, но и подрабатывал на стороне, нелегально перевозя антиквариат. И вот уже почти десять лет потихоньку богател. В конце концов, кто мог в чем-то заподозрить общительного капитана старой ржавой посудины?
26
— Как это медицинский осмотр? — закричал Гленн.
«Афина» стояла на якоре недалеко от гавани Салерно, ожидая разрешения на заход в доки. Бирманская команда в саронгах уже работала в трюме, когда капитан Ставрос, щурясь от яркого солнечного света, поведал плохие новости своим пассажирам.
Он сконфуженно пожал плечами.
— Не повезло. Я ничего с этим поделать не могу. Судно, прибывшее из порта, в котором была зарегистрирована заразная болезнь, должно пройти проверку, прежде чем его пропустят в доки. Я уверен, что инспектор просто попросит вас предъявить свидетельства о вакцинации.
Гленн и Кэндис обменялись взглядами. У них не было таких документов.
— И что потом? — спросил Гленн, радуясь в душе тому, что передумал покидать корабль и не оставил Кэндис одну со Ставросом.
— Если у вас есть прививки от болезни, насчет которой проводится инспекция, то вам разрешат сойти на берег. Если же нет, вас поместят в карантин.
— Карантин!
— Инспектор может осмотреть ваши сумки, чтобы выяснить, не перевозите ли вы какие-нибудь фрукты, мясо или зараженную воду. Если вас это не устраивает, я могу спрятать ваши вещи там, где он их не найдет. Что вы на это скажете?
Хотя предложение было заманчивым, они не хотели расставаться со своими пожитками, в особенности с фрагментами керамики. Поэтому они на всякий случай за пару минут собрали рюкзаки и дорожную сумку Яна. Они что-нибудь придумают, если дело дойдет до обыска.
Теперь от них уже ничего не зависело. Они стояли на палубе и беспомощно наблюдали, как суда проплывали мимо, заходя в гавань или отправляясь в открытое море, — паромы и корабли на подводных крыльях, сухогрузы и роскошные круизные лайнеры, и чайки кружили над «Афиной» в надежде немного полакомиться, прежде чем лететь дальше к рыбацким лодкам. Побережье Амалфи, обрамленное голубым небом и темно-синей водой, с отвесными скалами и деревеньками, гнездившимися в береговой лощине, было непередаваемо красивым. Но Гленн и Кэндис почти не замечали его. Они не сводили глаз друг с друга, молча переживая новый этап развития своих отношений.