Звезда Ворона

ле Гион Илья

Ничего не понимая и испытывая панический страх, Феликс снова обратил свой взгляд на черного всадника, который уже успел приблизиться к нему достаточно, чтобы можно было нанести удар. Маленький никс увидел, как медленно поднялась закованная в черное железо рука, и услышал зловещее шипение, исходящее от грубого каменного клинка. Закрывшись мечом, Феликс принял на него первый удар, который сотряс все его тело, а от звона железа заложило в ушах и заболели зубы. Лишь чудом Феликс не выронил свое оружие, продолжая одной рукой удерживать поводья, а другой отражать удары врага. Соль, тем временем, тоже попыталась боднуть боком вороного коня, который выглядел еще более яростным и безумным, чем тот,

который тянул ладью. Из рта его шла кровавая пена, а грива больше напоминала оборванные клочки черной тряпки.

Феликс как мог отражал сокрушительные удары, но его силы быстро таяли, тогда как атаки черного всадника с каждым разом становились все злее и нещаднее. Было невероятным чудом что Феликс уже смог так долго продержаться под этими невыносимыми ударами, но долго это продолжаться не могло. И вот, один из таких ударов наконец выбил из онемевшей руки маленького никса меч, и тот с печальным звоном упал на землю, скрывшись из виду. Еще до конца не осознавая, что он сейчас умрет, Феликс инстинктивно поднял руку, защищаясь от новой атаки. Черный меч рухнул ему на голову, но в последний момент замер, остановленный невесть откуда взявшимся пламенем.

Прямо из воздуха рядом с Феликсом возник новый клинок, облаченный в ярко-оранжевые языки огня. Тут же за ним последовала пылающая рука, а затем и все остальное тело. Прямо на ходу, верхом на огненном скакуне, возник еще один всадник, в котором Феликс признал уже виденного им раньше союзника, однажды уже спасшего его от вороного наездника. На его голове был все тот же полностью скрывающий лицо колпак, а вот одежда изменилась. За место поношеного монашеского платья, на нем теперь была богатая алая ряса, более ухоженная и даже с красивым зеленым орнаментом из золотистых узоров.

Скрестив мечи с врагом, огненный всадник вклинился между ним и Феликсом, не давая тьме приблизиться к маленькому никсу. Раз за разом он обрушивал свой пылающий меч на черный клинок, и от его ударов расходились всполохи искр, и волосы Феликса обдавало жаром и порывом сильного ветра. В ушах стоял звон, какой можно услышать в кузнице — громкий и тяжелый, заставляющий дрожать кости. Оранжевое пламя от всадника распространялось во все стороны, и вот уже вся дорога была объята огнем. Пламя выло и кричало, как океан во время шторма, и тяжело скрипело, как скрепит гнущаяся сталь. Не успел Феликс опомниться, как все уже было в огне, и лишь дорога, по которой он скакал, еще виднелась в этом стихийном тоннеле. Пока он в безумном страхе пытался хоть что-то понять, красный всадник стал оттеснять черного, прижимая того к огненной стене. Феликс не стал вмешиваться в их схватку, да и что он мог поделать? Прижавшись всем телом к Соли, он гнал ее вперед, по одному единственному пути, который выстроил для него огонь. Он не видел ничего, кроме пламенеющего тоннеля и огня, который, казалось, поглотил уже весь город. Безуспешно ища глазами хоть кого-то из своих друзей, он увидел мелькнувший впереди рыжий хвост лошади Эскера. Особо не на что не надеясь, Феликс погнал Соль вперед, хотя другого выбора ему и не дали — все остальные пути были объяты яростно разгорающимся пламенем.

Феликс не мог сказать, сколько точно времени он мчался по этим огненным коридорам, но вскоре он стал замечать впереди пылающую арку, за которой виднелось что-то каменное и большое. Но в этот же момент за его спиной раздался новый холодящий душу вой, и из огня вылетели сразу три черных всадника. Но сейчас их тела были сплошь покрыты вороньими перьями, которые осыпались пеплом, оставляя за ними темный шлейф. Не обращая внимания на огонь, который пожирал их тела, они мчались за Феликсом, подняв над головами свои каменные клинки. Воздух наполнили голоса, которые

не могли принадлежать смертному человеку. В них слышалось шипение змей, и карканье воронов, и рычание волков. Они кричали и выли, и тьма за всадниками стала разрастаться, поглощая огонь и тесня его прочь.

Соль мчалась изо всех сил вперед, и Феликс увидел, что стены города заканчиваются, и что он приближается к глубокому обрыву, у которого не видно дна. На другой его стороне высился величественный замок, который, как и сам город, был окружен непонятно откуда взявшимся светом, словно мягким божественным сиянием, которое рисуют на фресках у голов святых людей. Но удивительней было то, что замок находился в дупле исполинского дерева, ветви которого нежно обвивали его каменные стены. Великим счастьем оказалось и то, что к замку тянулся изогнутой мост, который на деле оказался просто толстой веткой того самого гигантского дерева. Феликсу же некогда было любоваться этим необычным зрелищем и обдумывать план действий. Путь для него был лишь один, и он без раздумий пустил Соль по этому стволу, сам не зная, что его может ждать впереди.

Злые голоса за его спиной стали еще более настойчивее и громче, и Феликсу показалось, что в них прослеживается ярость и отчаяние. Когда же он повернул голову, то увидел, что всадники внезапно замедлились перед обрывом, а затем и вовсе распались на черные тучи из перьев и странных кусочков, похожих на обрывки ткани. Провожая их взглядом, Феликс и не думал останавливаться, всем сердцем надеясь, что и другие его товарищи найдут путь к этому месту сквозь огненный лабиринт. А может они уже его нашли, и жду только Феликса? Эта светлая мысль придала ему новых сил, и он, вновь обратив взгляд на замок, направился к каменным воротам, которые были украшены по бокам причудливой разноцветной резьбой.

Чем ближе Феликс приближался к испускающему свет замку, тем дальше его мысли уходили от пылающего позади города, который теперь казался ему будто бы нарисованным на холсте, и совсем не опасным. Только сейчас Феликс понял, что огонь и вовсе не задел его, а его тепло даже успокоило боль в костях, которая появилась от ударов черного всадника. Проскочив резные ворота, Феликс попал во внутренний двор, который был гораздо больше, чем казалось снаружи. Царивший полумрак не позволял как следует разглядеть стены, но Феликс увидел, что камень повсюду был обвит толстыми узловатыми ветками, напоминающие гигантские щупальца кальмара. Вокруг не было ни души, но это нисколько не испугало Феликса. Только сейчас он смог спокойно выдохнуть, и ему даже показалось, что это был первый вдох с того момента, как на них напали.

Все еще тяжело дыша, он покрутился на месте, а затем, кряхтя, неуклюже слез с Соли. Его рука тут же метнулась к сумке со скрижалью, которая в этот раз висела на седельной сумке. Развязав ремешки, он проверил все ли на месте. Скрижаль была цела, и все еще тихонько пульсировала светом, совсем как тогда, когда на Феликса напали убийцы в Зерзулле. Может быть она опять хотела помочь ему? Возможно даже, что именно она призвала ему на помощь того огненного всадника? Вспоминая его яркие одежды, Феликс почему-то подумал о красном священнике Еменехильдо.

— Но ведь тогда, на поляне, тоже был такой же незнакомец. — вслух проговорил Феликс. — А скрижали при мне не было…

Решив, что времени подумать над загадкой своего неожиданного спасителя у него еще будет, Феликс запихал скрижаль обратно в сумку, и перекинул ее через плечо. Соль в этот момент дернула головой, словно бы кивнула, и притопнула копытом.

— Умница. — похвалил Феликс лошадь, погладив ее по шее. — Скакала так, что обогнала бы даже молнии, будь они за место огня. И где тебя такую только нашли?