Звезда заводской многотиражки 2
Шрифт:
Отец решил, что за главного инженера непременно нужно выпить, скрутил крышку бутылке «столичной». Мама от водки отказалась. А я не стал. Решил, что лучше сделаю вид, что пью. В этой малопонятной ситуации туманить сознание мне как-то не очень хотелось.
Потом Игорь извинился и вышел из комнаты.
— Ты куда?! — всполошилась мама. — Новый год же скоро, пропустишь!
— Я быстро! — ответил Игорь уже из дальней комнаты. — Мне надо позвонить по-быстрому.
— Игорь, ты же Дашеньке будешь звонить? — прокричала мама. — Пусть завтра обязательно приходит!
— Конечно, мама, — отозвался Игорь и дверь
— Ой, простите! — сказал я и быстро встал. — Кое-какие дела надо успеть сделать в старом году...
Я изобразил на лиц смущение и выбрался из-за стола.
— Как, у тебя тоже дела?! — она проводила меня обиженным взглядом.
— Оля, да отлить он пошел, успокойся, — хохотнул отец.
На самом деле в туалет мне не хотелось. Зато было очень любопытно послушать, кому собрался звонить мой брат. А туалет очень удачно находится рядом с той комнатой, куда Игорь уволок телефонный аппарат. А чтобы никто не перепутал, на двери висела очередная версия писающего мальчика. На этот раз не чеканка, а что-то вроде гипсового барельефа. Толстенький младенчик над ночным горшком. А на соседней — такой же, только в ванне и под душем. А третья дверь... Хм, интересно, куда она ведет? В кладовку?
Стараясь производить как можно меньше шума, я просочился через шуршащую штору из бамбуковых бусин и замер рядом с дверью.
Из гостиной снова раздался голос мамы, которой отчаянно хотелось заполнить чем-нибудь неловкие паузы. Вроде речь снова шла про какую-то еду.
Сквозь тонкую дверь мне было слышно длинные гудки в телефонной трубке. Не берут.
Щелчок. Игорь нажал на отбой. Потом диск снова зажужжал, мой брат набирал чей-то номер.
Один гудок, второй... И кто-то ответил. Но вот голоса, увы, было не разобрать.
— Да-да, и вас с наступающим, — тихо произнес мой брат. — Позовите Анну, пожалуйста!
Глава двадцать вторая. Теория счастливых билетиков
Потянулись секунды молчания. Я стоял и не шевелился. Дурацкая же поза со стороны, наверное — рукой почти дотянулся до ручки двери в туалет и вот так замер.
— Алло? — сказал наконец Игорь. — Аня, все отменяется... Что «как»? Я что-то непонятное сказал? Просто сходи и скажи, чтобы расходились по домам.... Да мне вообще все равно, что ты скажешь своему этому... Блин, да ничего не надо! Просто сделай то, что я сказал! Ну и что, что Новый год! Все, отбой!
Я отскочил от двери и бросился обратно в гостиную. Эти дурацкие бусины еще долго будут качаться, значит Игорь сообразит, что кто-то был под дверью и слышал весь разговор. Да и черт с ним, на самом деле! Он что-то мутит непонятное, и это самое непонятное связано со мной. Так что узнает он, что я подслушивал, или нет — вообще пофиг.
— Ну что ты так долго? — опять засуетилась мама, когда я вошел. — Сейчас уже будет новогоднее поздравление!
— Но я же успел! — широко улыбнулся я. — Зато теперь вытерплю поздравление пре... Ну, в смысле генсека.
В комнату вошел Игорь. Нервный и хмурый. И дерганый. Огрызнулся на мать, когда она ему слово в слово повторила то же, что и мне. Сел с размаху на свой стул, так что он жалобно скрипнул.
— Илья, сделай погромче, ты ближе всех к телевизору! — сказала мама. Молчаливый Илья послушно встал и покрутил ручку громкости.
— Внимание, товарищи! — торжественно провозгласил с экрана благообразный дядька в сером костюме и в очках, перечислил высшие органы государственной власти, имеющие честь поздравлять советский народ с Новым годом. Он подглядывал в бумажку. А кремль за его спиной подергивался, будто его держали не очень твердо стоящие на ногах рабочие сцены. — ...Кремлевские куранты отсчитывают последние минуты 1980 года. Уходящий год вобрал в себя многое: были в нем трудности и огорчения, были и успехи, и радости. Но провожаем мы его с добрым чувством...
— Шампанское, шампанское подготовь, — зашептала мама Игорю. — Илья, где бенгальские огни?
— Я же их тебе отдал, — буркнул он. И это были чуть ли не первые слова, которые я услышал от этого брата за вечер.
— Ох... — мама вскочила. — А я их куда сунула? На кухне, наверное, сейчас принесу!
— Сердечное спасибо всем тем, кто трудится на заводах и фабриках, нефтяных промыслах, возводит дома, прокладывает магистрали, строит электростанции...
— Я нашла! — мама радостно помахала плоским длинным свертком. — Сейчас открою... Спички, спички есть? Леша, свечку зажги, я подготовила, вон там, на стенке!
Отец скривил недовольное лицо, но все равно поднялся, взял свечку в стеклянном подсвечнике и принялся чиркать спичкой. Первая сломалась. На второй у него получилось.
— С полным основанием мы заявляем — народ и партия едины. В этом нерушимом единстве залог новых успехов в борьбе за коммунизм!
— Игорь! Что с бутылкой то? — громко прошептала мама.
— Да уймись ты, Оля! — прикрикнул отец. — Все нормально с бутылкой, еще целых пять минут будет речь.
— А вдруг у нас часы отстают? — мама опустилась на свое место. Потом снова спохватилась, вскочила, надорвала сверток с бенгальскими огнями. Быстро сунул мне один в руку, перед всеми остальными положила на стол. — Будут куранты бить, зажигаем!
— Крепкого вам здоровья, хорошего настроения, успехов в труде, учебы и творчестве!
Мама, наконец, угомонилась и села. Семья Мельниковых дослушивала речь в молчании. Только как будто не потому что им действительно было интересно, чего именно желает Леонид Ильич и другие официальные лица, сколько это был просто повод ничего друг другу не говорить, чтобы избежать неловкости.
— С Новым Годом, товарищи! — сказал, наконец, диктор. Картинка сменилась, зазвенели кремлевские куранты. Игорь взялся за пробку и принялся аккуратно ее тянуть. А я сунул кончик бенгальского огня в пламя свечки. Загораться он не хотел, как и остальные.
— Неужели опять испорченные попались? — тревожно прошептала мама.
Но нет. С серебристой поверхности как бы нехотя начали выскакивать первые острые искорки. И буквально через секунду они посыпались настоящим фейерверком.
Бом! Бом! Бом! Куранты отсчитывали секунды.
Бабах! Ударила в потолок пробка.
— Ну вот, наконец-то наступил! — радостно сказала мама. — С Новым годом!
Мелодично звякнул хрусталь о хрусталь. Пенящееся шампанское плеснуло на скатерть. На лицах появились улыбки. Напряженные, но тем не менее.