Звезда заводской многотиражки
Шрифт:
Меня тормошили, хлопали по плечам, совали в руки передачки и желали здоровья. На глаза неожиданно даже слезы навернулись от такого массового неравнодушия. Боюсь, если бы я попал в больницу в свое время, то мне пришлось бы довольствоваться парочкой дежурных смс-ок с пожеланиями здоровья. А тут...
— Больной, вы что за балаган тут устроили? — строго спросила пожилая медсестра. — Это больница, а не парк культуры!
Я вернулся в палату, как ослик нагруженный подарками и передачками. В числе яблок, мандаринок, которые как раз под новый год начали выбрасывать в некоторых магазинах, коробочки
Картошку с мясом я немедленно употребил, урча от удовольствия. Даже холодная из банки она была вкуснее, чем жидкий суп и жареный минтай на обеде. Подумывал про котлеты, но решил припрятать их на ужин. Вряд ли на местной кухне заменят поваров, так что есть мне явно еще захочется.
Поделился сигаретами с тем мужиков, который ссудил мне двушку. Получается ведь, что мой банкет вышел за его счет. Остальное пока припрятал. Мало ли что, а сигареты — твердая валюта.
Коньяк, хм... Странная как-то выглядит забота о здоровье с точки зрения Феликса Борисовича. У человека кукуху стрясло, а он ему спиртное подсовывает.
Блин!
Идиот!
Я чуть не хлопнул себя по лбу, но вовремя вспомнил про ушибленный череп! Это не мне! Феликс же тоже доктор, и отлично себе представляет, как можно значительно улучшить свое больничное положение!
— Мельников! — снова раздалось из коридора. — Мельников, четвертая палата! К тебе еще посетители!
Я посмотрел на часы. Семь вечера. Пока еще в рамках.
Интересно, кто это там еще решил навестить болезного?
— Игорь? — нет, я вовсе не удивился. Просто... ну, как-то не очень, наверное, хотел сейчас видеть этого человека. Только что у меня побывала толпа людей, которые успели так или иначе стать мне здесь близкими. Те, из-за кого я начал ощущать себя по-настоящему дома. В чем-то даже больше, чем семья.
И он. Пока еще стройный и с четкой линией волевого подбородка. И узнать его можно разве что по глазам. Тот, кто станет моим врагом номер один.
— Выйдем, поговорим, — сказал он и мотнул в сторону входной двери. За окном уже было темно, и в свете фонаря над дверью кружились крупные хлопья снега.
— Не май месяц, — хмыкнул я.
— Кирилл, дай ему бушлат накинуть, — скомандовал Игорь. Лицо еще незнакомое, а вот интонации — уже да. И я только сейчас заметил рядом с ним еще одного человека. В сером милицейском бушлате и серой же шапке. Корочками не машет, значит не при исполнении. Так, составил компанию приятелю. Наверное, тот же самый, с которым Игорь Веника навещал.
Я присмотрелся к лицу. Щелк. Узнавание сработало. Это же Стас Курехин. Железный Стасян. Он сядет в тюрячку где-то через год, в восемьдесят втором. И в девяносто первом выйдет по амнистии. И потом будет одним из цепных псов Мельникова старшего.
Сейчас он тоже беспрекословно подчинился и скинул с себя серый бушлат. Отдал мне. Я сунул руки в рукава, ощущая спиной неприятное влажное тепло чужой одежды.
Игорь
— Слушай, брательник, — Игорь резко повернулся ко мне и взял меня за меховой воротник чужого бушлата. — Не знаю, что там за крыса перебежала дорогу между тобой и Прохором Ивановичем, но ты от него отстанешь, понял?
— А то что? — спокойно спросил я.
— Ты мешаешь серьезному человеку, понял? — Игорь толкнул меня ладонью в грудь, притирая к стене. — Очень серьезному. Мешаешь заниматься делом.
— Да говори уже, как есть, братец, что за экивоки такие? — криво усмехнулся я. — Серьезный человек просто ворует по-крупному, а не делом занимается. А то, чем сейчас занимаешься ты, на простом языке называется «шантаж». Уголовная статья, между прочим, только номер не помню. Я журналист, а не юрист.
— Ах ты крысеныш... — глаза Игоря сузились в узкие щелочки. Фонарь освещал его пока еще красивое и мужественное лицо, снежинки падали на его гладко выбритую щеку и сразу же таяли. — Как бы мне вдолбить-то тебе в голову одну простую мысль...
Он сжал зубы, на его скулах зашевелились желваки. Нда, молодой и талантливый рационализатор, заместитель главного инженера... А вот угрозы-то у тебя пока еще от зубов не отскакивают.
— Что, тяжело дается обещание убить родного брата, да? — снова усмехнулся я.
Хххэк! Кулак летел мне в лицо, но в последнюю секунду рука брата сменила траекторию, и он впечатался в кирпичную стену рядом с моей головой.
— Думай, что говоришь, Ванятка, — тихо проговорил он.
Глава двадцать седьмая. Цена за билет
— Никаких возражений, Иван! — безаппеляционно заявил Феликс Борисович, захлопнув дверцу своей «пятерки». — Тебе нужен покой, а в общежитии — сплошной шум, гам и свистопляска. Кроме того, у меня есть пишущая машинка, так что у меня тебе будет удобнее и лучше.
Не то, чтобы мне как-то особенно хотелось возражать... На третий день мне удалось зажать в углу своего доктора, который оказался больше всего похож на мультяшного злодея, и затребовать, чтобы меня выписали. Сначала он наотрез отказывался, потому что, мол, надо понаблюдать, черепно-мозговые травмы — штука коварная и все такое. Но волшебная бутылочка сделала его более договороспособным. Он согласился, что ничего дурного не будет, если перевести меня на амбулаторное лечение, взял с меня клятвенное обещание больше не бегать сломя голову и не стукаться головой о твердые предметы.
— Феликс Борисович, а что насчет моего вопроса?.. — осторожно спросил я, щелкая замком ремня безопасности.
— Ирина обещала зайти сегодня после работы, — Феликс энергично кивнул и выкрутил руль. Машина тронулась и вырулила с территории больницы.
Странное у меня было ощущение после этой неожиданной госпитализации. С одной стороны, мне было очень тепло и приятно от заботы и участия такого большого количества людей. С другой... А с другой стороны был Игорь. И вся та темная история, в результате которой я должен был умереть, но не умер. Точнее, умер, конечно. Ивана Мельникова больше нет, а на его месте теперь нахожусь я. Иван знал что-то важное, копал под кого-то и собирал информацию. Но пустить ее в ход не успел.