Звездная Академия. Алька Верник и наследие предков
Шрифт:
– Справимся, - отозвался Стас.
– Антигравитационные боты?
– строго спрашивала Хунька.
– Надели, - сказала я, показывая нашу смешную обувь. Идти в ней было ужасно неудобно, не говоря уж про бежать.
– Ножи, ледорубы, веревки, крем от обморожения?
– Взяли, - выдохнул Стас, - кончай допрос, - мать-командирша!
– Удачи вам, ребята!
– всхлипнула Хунька, выпуская нас в ледяной сумрак.
– На связь выходите каждые полминуты!
–
– Слушаюсь и повинуюсь, - улыбнулась я и, надвинув на лицо защитное стекло комбинезона, шагнула туда, где стало не до улыбок.
В лицо сразу ударили порывы ветра, сбивая с ног. Терморегуляция костюма спасала от холода, но совсем не защищала от снега, а датчик на экране шлема показывал -57 по Цельсию. Снег налипал на стекло, мешая обзору. Пришлось включить подогрев, от этого не стало легче. Струйки воды стекали вниз, и их было бесчисленное множество. На смену одним появлялись другие, отчего снежная, непроглядная даль казалась зловещей и полосатой.
Нам предстояло пройти около 800 метров по каменному плато до заминированной Темным Кругом скалы, а затем карабкаться по отвесной поверхности больше чем на двадцать метров вверх под обстрелом двух лазерных установок. Они тоже были старые, как и взрывные устройства, стреляли короткими лучевыми импульсами по движущимся объектам... теоретически, а вот, практику нам только предстояло испытать на своей шкуре.
Каменное плато только на карте было каменным, на деле же, мы сразу угодили в снежный плен, в котором увязли до середины бедра. Антигравитационные боты, так необходимые при подъеме, сейчас изрядно мешали передвижению из-за своей громоздкости и неудобства.
– Я пойду первым, - раздался в наушниках голос Стаса.
Где-то впереди маячила его нечеткая, расплывчатая из-за налипающего снега и бесконечно стекающих струй воды, фигура.
– Почему ты?
– не то чтобы я была против, но спросить потребовала моя совесть.
– Верник, - раздался веселый смех друга, - за пять лет учебы ты этого так и не заметила. Придется озвучить прописную истину для ничего вокруг не замечающих курсанток - я мужчина!
– А я - твой командир, - подало голос мое упрямство.
– Иди за мной, командир, - саркастически хмыкнул он, и фигура впереди двинулась.
Так трудно, как эти 800 метров, мне в жизни не давалась ни одна дистанция. Даже продираться сквозь сугробы за Погодиным было довольно тяжело. Проторенная тропка тут же засыпалась новыми порциями наносимого снега, а ветер сбивал с ног.
– Прошли восемьдесят метров, - сообщала Хунька, - как слышите?
– Слышим хорошо, - отвечал Стас.
– Пятьсот... шестьсот двадцать... Семьсот...
По спине неприятными струйками стекал пот. Он бы тек и по лицу, застилая глаза, но я включила обдув, чтобы хоть что-то видеть.
– Стоп!
– скомандовала подруга, - предположительная линия огня. Стас, выпускай первую «стрекозу».
Робот-насекомый, преодолевая шквалистый ветер, тяжело поднялся в воздух и пересек
– Пятнадцать секунд на перезаряд, - сказала Хунька, - Жорик говорит, что там установлен самый примитив, но примитив опасный! Поняли когда вам нужно двигаться? До скалы девяносто два метра.
– Да, поняли, - отозвалась я, и «стрекоза» вновь поднялась в воздух.
Следующие полчаса стали моим личным кошмаром. Несколько раз смертоносные лучи плавили снег буквально в метре от меня или Стаса. Мы ждали красных вспышек, разрезающих снежную пелену, и тут же начинали движение. Но какое расстояние можно пройти за пятнадцать секунд в таких условиях? Метр? Полтора?
– Стоп! Вперед! Вправо, обходите валун!
– раздавались команды Хуньки.
А мы упорно сантиметр за сантиметром продвигались вперед, пока перед нами не выросла отвесная стена.
– Лазерные установки находятся на соседних скалах, - сообщила Хунька, - устранить их, не задев вас - невозможно. Держитесь, ребята! Впереди двадцать самых непростых метров и вы на месте.
– Да, - вздохнул Стас, - и осталось две «стрекозы».
– Зато сейчас вы в глухой зоне и можете передохнуть.
– Перед смертью не надышишься, - философски заметила я, опускаясь прямо в снег рядом с Погодиным.
– Поживем еще, старушка!
– наигранно весело откликнулся он, обнимая меня за плечи.
А ветер продолжал хлестать нас снегом, причем направление его порывов предугадать было совершенно невозможно.
– Идем?
– спросила я, спустя пять минут, когда дыхание выровнялось, а противные липкие струйки пота перестали скользить по позвоночнику под костюмом.
– Да, пора, - серьезно откликнулся друг, - Аль?
– Что?
– А ты знаешь, что я был в тебя влюблен все это время?
– Знаю.
– Хорошо.
– Погодин, ты что? Это ты так прощаешься со мной?
– Всякое может быть, - хмыкнул он в ответ, - просто сейчас мне важно, чтобы ты это знала.
– Мы выживем, не смотря ни на что!
– и сцепив зубы, я направилась к скале, - Хунь, мы готовы.
– Выпускайте «стрекозу»!
– скомандовала она. Голос в наушниках был не четкий и дребезжал, словно шли какие- то помехи, - ...оей ... оманде! ... связью!
Сейчас движение не требовало огромных энергозатрат, но стало еще более опасным и рискованным. На отвесной, идеально ровной поверхности скалы мы были открытыми мишенями для лучей. Все действия сложились в последовательность вспышка - болт в скалу из пневмопистолета - тридцать сантиметров вверх. На третьем метре мы потеряли предпоследнюю «стрекозу», на седьмом - последнюю... и связь с Полканом. Больше голоса Хуни не было слышно и даже помех в эфире. Словно передатчик просто перестал работать.