Звездная Кровь. Пламени Подобный
Шрифт:
Он закончил с Фрагментами и небрежно швырнул пустые зубы в огонь. Шестьдесят восемь — и по две звезды в каждом из новых Навыков. Всего он имел сейчас сто семьдесят восемь капель.
С Рунами тоже не стоило затягивать. Оставался последний шаг — Связь. Белый Дьявол связал Руну Удара Искрового Ветра и Руну Ядовитых Ледяных Кинжалов, создав из них свою первую комбинацию. Всего двадцать четыре капли Крови, но…
Резко загудело, ветер обжег лицо. Шесть Ледяных Кинжалов, поблескивающих зеленым ядовитым зарядом, во мгновение ока преодолели двадцать шагов
— Мой господин? — вопросительно произнесла Морвейн, невольно отшатнувшись. Демонстрация вышла впечатляющей — такая Руна пробьет насквозь воина в безрунном снаряжении. А кого не пробьет — обожжет, оглушит, отравит…
— Не тревожься, моя.
— Я могу спросить моего господина, что мы будем делать дальше? — произнесла Заклинательница. — Я поклялась идти в пламя… но хотела бы знать…
— Наш путь только начинается, Восходящая, — с Морвейн стоило говорить как с равной, ибо это приносило ей удовольствие. — Сначала я верну руку и вставлю в нее стигмат…
— Зачем, мой господин? — вскричала Морвейн. — Зачем сковывать свою душу цепями Вечности?
— Над такими, как я, гвоздь не властен. Он нужен мне, чтобы Восходящие Единства признали мою Славу, а Вечность — не смогла узнать в новом отражении.
— Я поняла, мой господин, — кивнула Заклинательница. — Клянусь хранить эту тайну…
— Дальше я возьму власть в этом Круге — столько, сколько нужно, чтобы обрести силу. Ты поможешь мне в этом…
— Да, мой господин. Всем, чем смогу.
— А затем, когда сила будет обретена, а пути открыты, я начну собирать своих братьев. И ты поведешь меня в Курган Янтандера, моя.
— Поведу, мой господин, — сказала Морвейн, глядя на него со странным благоговением. — Я сделаю все, чтобы разрушить Вечность. Она… не должна существовать.
— И мы повергнем ее, — с безграничной уверенностью сказал Белый Дьявол. — Но до поры лучше держать языки в клетке, Восходящая.
— Да, мой господин.
— Твоя служба на сегодня закончена.
Он открыл Скрижаль, готовясь отпустить ее, однако Морвейн неожиданно произнесла:
— Подожди, мой господин! У меня еще целый час, не отзывай меня!
В ее голосе он уловил нотки волнения.
— Почему? — спросил он.
— Я ведь только получила назад свое тело, — улыбнулась она. — Живое, красивое, настоящее тело. И после стольких циклов в облике… Мой господин, позволь мне немного побыть здесь, с тобой. Я хочу подольше чувствовать жизнь…
Он смотрел на нее, она на него.
А потом Морвейн чуть двинула руками, распахивая и спуская с плеч черную мантию. Под ней ничего не было. Легко переступая через сброшенную одежду, она снова улыбнулась, тряхнув головой так, что черные волны волос упали на обнаженные, покрытые рунной татуировкой
— Эта мантия напоминает мне о Вечности. Она мне больше… не подходит. Может быть, господин подарит мне новую одежду?
— Может быть, — медленно произнес он. — Но не сейчас.
Его пальцы коснулись ее лица, пробежали по нему — от заостренной раковины ушка по линии скулы к изящному подбородку. Затем скользнули по длинной шее, ключицам и упругой высокой груди — к плоскому животу, где обвели пупочную впадину, заполненную мерцающим зеленым камнем. Морвейн вздохнула и чуть вздрогнула, прикрывая глаза, когда пальцы скользнули по изгибу талии и гладкой коже бедра, украшенного рунной вязью. Красивая полукровка. Он ощутил ее возбуждение и понял, что его тело тоже с невероятной, яростной силой откликается на этот зов.
— У тебя красивое тело.
— Мой господин хочет его? — не дожидаясь ответа, она тоже прикоснулась к нему, и податливая дрожь подсказала, что Морвейн тоже сгорает от страсти, хоть и всеми силами старается этого не показать.
Ну что ж, пусть будет так. Сигурд осудил бы его, но Белый Дьявол знал, что любовь — могучее оружие, и лучше будет, если они с Морвейн скрепят союз именно таким способом. Ей это сейчас нужно, да и ему — тоже. Нет ничего хуже отвергнутой женщины, а Заклинательница будет предана ему душой и телом, если между ними загорится пламя страсти. Это может привести и к плохому — но только не сейчас.
Морвейн была деликатна, можно сказать — осторожна, словно пробуя новое, незнакомое блюдо, а он, наоборот, напорист и немного грубоват. И все же, разделяя с ней удовольствие, Восходящий по некоторым деталям понял, что кель’Талас весьма искушена в любовном искусстве — просто отвыкла от мужчин. Но он умел растапливать лед, и наслаждение было взаимным, она превратилась в обычную женщину, жарко шепчущую что-то бессвязное и царапающую его спину.
Когда все кончилось, Морвейн прошептала:
— Благодарю… мой господин. Я вновь… ощутила себя живой.
— А я благодарю тебя, — откликнулся он.
— Телам полезно… иногда давать волю.
— Как давно у тебя не было мужчины? — спросил он.
— Моему господину лучше не знать.
Она встала, потому что ее время уже было на исходе. Подобрала мантию и вопросительно посмотрела на него.
— Я подарю тебе новую одежду, — сказал он. — В следующий раз.
— Кель’Талас носят синее с серебром, и этот цвет мне к лицу, — улыбнулась Заклинательница. — Я буду очень ждать вызова, мой господин.
Она ушла, вновь обратившись Руной, и Белый Дьявол вдруг ощутил сожаление, что все случилось именно здесь — в пещере, возле огня, на смятом спальном снаряжении изгоев. Морвейн была достойна лучшего — как и любой из тех, кто решит вновь встать под знамена Тысячи Братьев.
Он даст им все, чего они заслуживают. А они отдадут за него все, что захотят.
Через несколько часов, когда золотой свет замерцал за ледяным балконом, а Руна Крылана стала доступна для вызова, Белый Дьявол продолжил свой путь.