Звездная Ласточка
Шрифт:
Я постепенно отходил от увиденного в секретной лаборатории. Несмотря на строжайший запрет Всегалактического Союза, генетики по-прежнему проводят эксперименты по модификации живых организмов. Конечно, они учли печальный опыт предшественников, перенесли опасную лабораторию в подземелье, установили мощную охрану, тщательно следят за полученными результатами, вовремя уничтожают брак, но бедные монстры, получившиеся в результате неудачных вмешательств в геном, показались мне созданиями преисподней, а ученые – вивисекторами. Я не верил, что все это делается для блага цивилизации и был согласен с Всегалактическим Союзом о полном запрете жестоких исследований и.
Я долго думал и сомневался:
Итак, кофе, бутерброды и Иззи – симпатичная помощница Шмуэля прочистили мою голову, я решил не думать о секретной лаборатории и сосредоточился на поимке бубри.
Шмуэль всю дорогу бубнил о правилах поведения в Пустыне: не шуметь, песок не ворошить, животных не пугать и вообще лучше никуда не ходить и не дышать, потому что в Пустыне сформирована устойчивая экосистема с минимальным воздействием извне.
Я слушал невнимательно, так как план уже созрел. Я не собирался бродить по Пустыне и уж тем более рыться в песке. Я хорошо понимал, сколько труда вложено в терраформацию, раз уж сотрудники научной станции не отправились туда искать бубри. А ведь Шмулька именно там.
Я представил себя Шмулькой. Станко Ковалевич исчез, а остался Шорк, маленький охранник, верно служивший своему хозяину. У меня серая шкурка и на ней рыжие завитки, они живые и цветут. Шогги, которые последнее время бродят по городу, говорят, что я плохо пахну, но амма – мой хозяин – этого не замечает. Я рядом с хозяином с самого рождения, мои завитки еще не цвели, я плохо вижу и только чувствую восхитительный запах амма. Говорят, что я нужен для какой-то цели, но пока не знаю – для какой. Я еще молод, много бегаю, и так горжусь высокими и красивыми прыжками за летающими мбембе. Однажды я промахнулся, упал на камень и сломал лапу. Амма долго причитал надо мной. Я изо всех сил пытался сказать ему, что лапа скоро срастется, но хозяин все равно расстроился. Пришли шогги, странные, непонятно пахнущие, существа в черной гладкой шкуре, и хозяин отдал меня им. Я оказался негодным охранником, от меня отказался хозяин. Моя душа наполнилась горем, но я надеялся, что амма одумается. Иголка внезапно кольнула лапу, и я уснул. А когда очнулся, лапа уже не болела, но я как будто умер. Я чувствовал твердые чужие нити в лапе и знал, что не смогу сделать для амма то, что он от меня ждет. Шогги не обижали меня, заботились, хорошо кормили, называли смешным именем. Но амма не пришел за мной. Я лег и приготовился к смерти, но добрый дух открыл дверь норы, в которой меня держали шогги, и я выбрался наружу. Я учуял Пустыню и побежал в родные пески. Шорк не останется в чужой норе, он умрет на воле!
– Станко! – толкнул меня Шмуэль. – Мы на месте, очнись!
Я встряхнулся. Итак, бубри выбрался из клетки и нашел единственное знакомое ему место – родную пустыню. Я точно знал, что Шмульке кто-то помог, и скорее всего, этот кто-то – Оливия. Зачем ей вредить ученым – непонятно. Если свадьба царевича не состоится, то научную станцию закроют, но ей с этого какой прок? Кстати, вход в Пустыню бубри тоже открыл неведомый помощник, потому что попасть туда оказалось не просто. Совсем не просто. Идентификация, дезинфекция – и только после этого шлюз запустил нас в Пустыню.
Жара обрушилась сразу и без
Шмуэль смотрел на меня с восторгом и завистью. Я давно привык к этому. Люди часто завидуют моди, когда мы используем свои способности, но к улучшенным свойствам нашего организма прилагается опасная работа и почти полная невозможность распоряжаться своей судьбой. Я, например, хотел бы стать биологом или генетиком, но это неосуществимо, несмотря на то, что я умудрился дистанционно получить диплом престижного Колумбийского университета. Моди охотно принимают в учебные заведения, почему бы нет? Но за обучение мы платим из своей не очень большой зарплаты.
– Станко, – раздался приглушенный шлемом голос Шмуэля, – ищи бубри. Нам еще надо отвезти его царевичу. А перед этим убрать модификацию. Скоро стемнеет, а я побаиваюсь находиться в Пустыне вечером.
Не тратя время на разговоры, я кивнул и огляделся. Впереди расстилалось безбрежное оранжевое море песка. Юрко бегали ящерки-мбембе, прыгали колючники – интересный вид местной полуразумной фауны, в розоватом небе летали рептилоиды.
– Может, Шмулька отправился в оазис? – спросил потерявший терпение генетик. – Там хотя бы вода есть. Но оазис далеко, километра два пути, вездеходы в Пустыне не разрешены, только в случае ЧП. Объявить чрезвычайную ситуацию?
– Нет, Шмуэль, твой тезка здесь. Он пришел в пустыню умирать, я уже говорил. Бубри не мог уйти далеко. Теперь помолчи пожалуйста, я буду слушать.
– Слушать? – переспросил ученый. – Ах, да, улучшенный слух входит в модификацию. Что ж, слушай, а я посмотрю.
Я пожал плечами. Прислушивающийся мод – зрелище малоинтересное. Но Шмуэль глядел на меня с любопытством, хорошо заметном даже сквозь защитную маску. Я нашел удобный бархан и сел на горячий песок. Мозг заработал с неуловимой быстротой, определяя поступающие в нос молекулы запахов, а в уши – вибрации звуков, и давал им знакомые названия.
Звенящий зной и нагретый песок забивали все, но вскоре я стал различать малейшие нюансы: прошмыгнувшая ящерица, медленно ползущий по своим делам жук, оса с остро пахнущим кофейным зерном в жвалах – я мог читать пустыню как книгу. Но где же Шмулька? Маленькое испуганное животное, решившее погибнуть, но не пойти к хозяину с испорченным телом. И вскоре я почуял его! Молекулы страха проникли в нос, и я пошел на источник запаха, как собака-ищейка. Шмуэль поплелся за мной. Идти оказалось нелегко, ноги вязли в песке, ветер гнал в лицо жар и, усиливая запах, сигналил, что мы идем в верном направлении.
Большой колючий шар желтого цвета недовольно восседал на небольшом холмике и злобно похрюкивал.
– Шмулька здесь, – сказал я. – Сильный запах и колючник, ожидающий смерти бубри.
– Наверное, ты прав, – ответил ученый. – Негевский янтак всеяден, но больше всего он любит органику, нужную ему для размножения.
Я достал припасенный бутерброд и подержал его на руке. Колючник унюхал добычу, насторожился, но с холмика не убрался. Тогда, размахнувшись, я бросил бутерброд подальше от дюны. Прожорливый шар шустро слетел с холма и, подпрыгивая, помчался к бесплатной еде. Слопав подачку, янтак отправился восвояси. Если ему повезет, и удастся сожрать еще чего-нибудь, то он приступит к вегетативному размножению, то есть разделится. Конечно, мне хотелось бы посмотреть на это, но сначала – поимка бубри. Я обратился к ученому: