Звездная пыль
Шрифт:
— Очевидно, что нет, — отозвалась я максимально безмятежно. — Вы свой выбор сделали.
— Это как свято место, которое пусто не бывает. Сами знаете.
Я обернулась на Вита и помрачнела. Он стоял от меня на расстоянии метра, в одной руке держа бокал, а вторую засунув в карман брюк. И в смокинге был хорош как никогда. Тем не менее что-то меня напугало, в нем мне почудилось нечто темное и пугающее. Будто он был ужасно зол.
— Как только в жизни балерины появляется что-то помимо балета, она оказывается на обочине, — горько сказала я. — Признаю: я увлеклась личным и поплатилась за
— Ни единого раза, — легко ответил Вит и побарабанил пальцами по бокалу. — Диана в роли Кристины не смотрится совершенно. Но я не имел чести узнать, как с этой ролью справляетесь вы.
Я не сдержала усмешку. Наказание. Он совершенно бесстыдно и откровенно меня наказывал за опоздание, выпуская сегодня перед публикой Диану. Приятно знать, что ему выступление пришлось не по нутру тоже, но лично мне толку никакого.
— Вы не захотели узнать. Я стояла за кулисами, ожидая отмашки, когда Диана закончила выступление. Вы сказали, что видели все, что хотели. Потому мне несколько непонятно ваше недовольство.
— Что за личный вопрос вас задержал? — не отреагировал на провокацию Вит, разве что помрачнел еще сильнее.
От такой наглости я опешила. Это он смеет меня спрашивать о личном? Он, кто самозабвенно целовал меня, будучи женихом другой женщины?
— Послушайте, вы можете меня наказать, снять с роли, продемонстрировать всем, какой вы хозяин положения, поставить Диану или назначить вообще другую балерину. Но уж точно не совать нос в мою жизнь. Вы мне никто, вы меня не знаете, вы неоднократно выказывали мне свое пренебрежение. Что сделано, то сделано. Я здесь — Диана там. Даже если моя причина уважительна, время назад вы никак не отмотаете и не вернете мне утраченное. Не вижу смысла откровенничать.
После этого Вит грубо схватил меня за локоть. От боли в травмированном плече я ахнула, дернулась. Шампанское из бокала Астафьева плеснуло мне на платье, и я досадливо топнула ногой. Новое платье, чтоб его, обидно все же! Встревоженные нашей возней соседи начали на нас поглядывать и шикать — ведь номер еще не закончился. Но если я извинилась, то Вит даже не подумал.
— Идите за мной, — процедил он сквозь зубы.
Решив не усугублять и без того стремительно ухудшавшуюся ситуацию (Адам не погладит меня по голове, если мы со спонсором сорвем выступление наших двух Д), я двинулась за Астафьевым в коридор.
— Что с плечом? — бросил Вит, уводя меня вглубь здания по коридорам все дальше от фуршетного зала.
— Слишком отчаянно занималась сексом — ударилась о прикроватную тумбочку, — огрызнулась я в ответ.
— Пытаешься вывести меня из себя? — обманчиво мягко поинтересовался Вит.
— Да ты уже не в себе, тут и стараться не нужно.
Миг — и я оказалась прижата грудью к стене и подперта сзади мужским телом. Я почувствовала себя столь эротично беззащитной, что кожу закололо. Ткань платья заскользила по талии под напором пальцев, лаская. Желание тугими кольцами свернулось в животе, но разум напомнил, что это ловушка, что нужно убираться, причем как можно скорее.
— Знаешь, а ведь я могу и передумать. По многим поводам, — прошептал Вит мне в ухо, а затем скользнул щекой по моей шее, царапая кожу едва пробившейся щетиной. — Например,
— Я пришла, просто я опоздала. А ты не дал мне шанса станцевать. Что ж, продолжай в том же духе. Мсти людям за то, что они просто люди. Мсти женщинам за то, что желание к ним не позволяет тебе оставаться таким чистеньким, каким ты хочешь быть!
Ну вот, я это сказала. Не собиралась, но разве сдержишься? Мгновением спустя я задохнулась от жесткого поцелуя. Губы сомкнулись на шее, причиняя боль. Я забилась, пытаясь вырваться, но запястья попали в захват сильных пальцев. С каждым новым движением губ Вита ласки становились все более тягучими и дразнящими, пока я не перестала вырываться. В голове мелькнуло горькое понимание: я хочу почти женатого мужчину и не могу ничего с этим поделать. Я так отчаянно желала его рядом: видеть, чувствовать, говорить. Нет, не так! Впитывать каждое слово и прикосновение, которое он готов мне дать. Будто себе не принадлежала. И я снова и снова изгибалась в его руках, забывая обо всех принципах, которые взращивала в себе годами.
— Пойдем.
Вит отступил на шаг, а я испытала разочарование от того, с какой легкостью он это сделал, и тут же себя приструнила: все правильно. Это было короткое помешательство, и оно ушло. Жаль, что у меня сбрасывать желание, как ненужную кожу, не выходит.
— Куда пойдем? Зачем? — насторожилась я.
— Покажешь мне танец, раз уж так мечтала.
— Что? — окончательно опешила я.
— Или ты желаешь остаться и слушать, как все поют дифирамбы Диане?
Я посмотрела в направлении, противоположном тому, откуда мы пришли, и решила, что лучше сдохнуть, чем вернуться в царство имени Ди.
— Но у меня нет пуантов, и… — и он целовал меня так, будто смотреть собирается вовсе не танец. Но вдруг это последний шанс оказаться на авансцене? Вдруг Вит на самом деле заинтересован в успехе спектакля больше, чем в чем бы то ни было?
Протянутая рука красноречиво намекала на то, что от меня ждут незамедлительного согласия.
— За пуантами можно заехать, — сказал буднично Вит.
В голове настойчиво стучало: единственная возможность, это твоя единственная возможность. Последняя. И я села с ним в машину, хотя обещала себе больше так не делать.
Паника завладела мной в тот момент, когда мы на полной скорости пронеслись мимо театра, в котором оставались мои пуанты. Нет, конечно, еще две пары лежали дома у тети, но что-то подсказывало мне, что мы и сюда направлялись лишь для усыпления бдительности. Танец был отговоркой — способом усадить меня в машину. Господин спонсор прекрасно понимал, что ни на что иное я не куплюсь.
— Вит, куда ты едешь? — спросила я тихо и ласково.
Так врач советовал разговаривать с душевнобольной мамой. Подсознание подсказывало, что происходит нечто аномальное и лучше не делать резких движений. Как я уже сказала, Астафьев был не в себе, но виной тому был не алкоголь или психотропы — скорее ярость. Он еще не проучил меня, не наигрался.