Звездная пыль
Шрифт:
Надо же: ей, что бы там ни было, а единственной наследнице престола империи предлагают просить у своей матери какое-то там баронство?!
Она даже подумала: как это будет выглядеть, если она вдруг решит доиграть в этом театре абсурда свою роль до конца и, делая вид, что не узнает мать и что она – это вовсе не она, старательно измененным голосом начнет плести всякую чушь насчет того, что недурно бы ее вознаградить, пожаловав в баронессы, а лучше в графини, в крайнем случае в маркизы?
…Милисента переступила порог императорских
Адъютант аккуратно закрыла за ней двустворчатую дверь и сделала шаг назад, в коридор.
Они остались вдвоем. Императрица и наследница. Мать и дочь. Владычица великой державы и беглянка из ее пределов.
Если верить романам и фильмам, в таких случаях им полагалось кинуться друг другу в объятия, со слезами начать просить друг у друга прощения…
Но они просто молча стояли друг против друга и молчали.
«Я согласна на всё, но пусть не трогают Александра!» – хотела сказать Милисента, но промолчала.
Заговорила ее мать. И вовсе не о том, о чем думала принцесса:
– Ты знаешь, девочка моя, я хочу сказать… Тот указ – это была ошибка, я не то хотела сделать… Понимаешь…
Тут же Ипполита, ощутив острую боль в душе, запнулась. Как объяснить единственной дочери (и в самом деле – как?), что бумага, из-за которой та решилась на отчаянный побег, была написана ее родной матерью в состоянии приятной рассеянности в мыслях о свеженьком мужике?
– Ты и в самом деле так его любишь? – спросила она минуту спустя.
– Да, я люблю его, мама, – твердо ответила Милисента. – Люблю, и мне больше не нужно ничего.
– Ну, не нужен тебе гарем – не заводи, живите вдвоем. Вот у Ипполиты Великой тоже был один муж… – в явной растерянности невпопад произнесла императрица и вновь запнулась. Хотела сказать еще что-то, но слова так и не слетели с ее губ.
Они долго смотрели друг другу в глаза – молча, но вместе с тем говоря без слов так много… Каждая чувствовала, как рвется что-то в душе. Каждая понимала: по-другому быть уже не может… В этот момент сердце Ипполиты мучительно сжалось в преддверии неизбежной скорой разлуки. Она вдруг словно впервые осознала, как, в сущности, мало уделяла внимания своей единственной дочери, как редко находилось у нее доброе слово и время, чтобы разобраться в том, чем живет и чего хочет Милисента.
Воистину – месть судьбы… Или просто так было суждено? Где-то в глубине сознания промелькнуло: «Задержать… Посадить под арест… обоих…»
– Ты всё твердо решила, дочка? – печально спросила Ипполита.
– Да, мама, – так же твердо ответила принцесса.
– Ну хорошо, – про себя ей бы полагалось подивиться бесчувственности и эгоизму дочери – или собственной бесчувственности. Но она и этого не сделала.
– Ирина, пусть к шестому шлюзу подгонят мою походную яхту… – поручила она кому-то, тронув клавишу селектора.
…Они обе появились в дверях одновременно,
Невысокая женщина средних лет с короткой стрижкой и в неуместном на боевом корабле штатском костюме менеджера средней руки, и стройная, ладная девушка в обычном милитарном комбинезоне – в таких сейчас кое-где ходит чуть не половина населения.
На появившуюся следом за ними красотку в форме с какими-то высокими знаками различия он даже не обратил внимания. При чем тут она?!
Господи-Вседержитель и все духи космоса! Как можно сомневаться в том, что это мать и дочь! Как он мог не понять – он, так тщательно изучивший всё, включая лидеров местных государств, на кого похожа выловленная им в космосе особа?
И это с его памятью на лица! Идиот!
Вот, значит, кто такая Милисента… Вот, значит, кого он полюбил.
Вот кого он будет любить, наверное, всю жизнь.
В памяти возник тот миг, когда он впервые увидел ее. Тогда он на руках нес ее в медотсек «Пассата», не зная, что несет на руках свою судьбу – пусть и обретенную, как теперь оказалось, совсем ненадолго. Может быть, они были созданы друг для друга, но случай всё решил иначе.
Если бы не эта встреча с эскадрой… Впрочем, как видно, и в самом деле так было суждено.
Кот снова уйдет ловить опасных серых крыс по глухим космическим углам, а принцесса останется тут, потому что такова ее судьба. И со временем эти несколько дней потускнеют в ее памяти, становясь как бы сном, сном из тех, что часто снятся в юности и хотя и не забываются до старости, но все равно остаются снами.
А он будет помнить ее всегда…
А потом Милисента вдруг поцеловала мать и, резко повернувшись, подошла к нему.
Ее глаза смотрели в его глаза – неотрывно и горячо. Он словно глядел в два живых темно-синих озера.
И Александр вдруг понял: нет, на этот раз он ошибся, и написанное в сказках и сентиментальных романах тоже иногда может сбыться.
– Ты не пожалеешь? – только спросил он.
Она молча улыбнулась, покачав головой. И от ее улыбки вдруг сжалось сердце у так много повидавшего и совсем не сентиментального капитана Космопола.
А потом она взяла его обеими руками за запястья и повела за собой, к двери.
Ирина невольно улыбнулась про себя: именно так – мягко, но настойчиво и непреклонно – уводили амазонки своих мужей со званых вечеров, когда те слишком увлекались флиртом с чужими женами.
И еще – так в принятом в империи свадебном обряде невеста вела жениха к алтарю.
– …А почему ты не сказала мне с самого начала, кто ты такая? – спросил вдруг Александр, когда они устроились в кабине яхты – увеличенной раз в пять копии стоящей сейчас в трюме «Пассата» «Бабочки». – Неужели ты думала, любимая, что я тут же брошу все дела и помчусь возвращать тебя матери, чтобы получить награду?