Звёздные войны. Расцвет Республики. Во тьму
Шрифт:
Жеод не ответил и вообще никак не отреагировал.
Рит вздохнул. Лучше начать с самого начала:
– Ты знаешь, что такое Сила?
Аффи смерила его уничтожающим взглядом:
– Кто не знает о Силе? Не смеши.
– Ладно, ладно. – Он поднял руки, изображая капитуляцию. – Извини. Просто хотел удостовериться. Так вот, джедаи – это адепты Силы, объединенные стремлением познавать ее тайны и служить хранителями мира и справедливости в Галактике.
– Я слыхала об адептах Силы, – сказала Аффи. – Но почему вы монахи?
– У меня
Какое-то время Аффи задумчиво жевала свою булочку, затем сказала:
– То есть никакого секса.
Может, повторить речь мастера Джоры о различии между телесным воздержанием и истинной чистотой сердца? То была очень длинная речь, и Рит решил ее опустить.
– По сути, да.
Аффи кивнула:
– Точно монахи.
– Вот не могу я этого понять, – сказал позже Лиокс, когда Аффи и Жеод попытались объяснить ему, кто такие джедаи. – Как ты можешь доказать свою любовь ко всей Галактике, если не умеешь любить кого-то одного?
Аффи, занятая проверкой показаний, пожала плечами. Вихри голубых линий гиперпространства отражались от всех металлических поверхностей, придавая кабине красивый наэлектризованный вид. Даже Жеод слегка искрился. Девушка сказала:
– Чтобы любить кого-то, необязательно заниматься с ним сексом. Уж кто-кто, а ты должен знать.
– Это в самом деле так. Но другие, похоже, ценят соитие как форму единения. – Лиокс скривился и выругался. – Неуместно вышло. Извини.
У него были добрые намерения, Аффи это понимала, но она терпеть не могла, когда он разговаривал с ней как с ребенком, а не как с равноправной напарницей. К счастью, так он делал редко.
– Ничего страшного. Кажется, о сексе я уже где-то слышала.
Лиокс расхохотался:
– Главное, чтоб твоя мама знала, что не я первый тебе о нем рассказал.
Каждый раз, когда кто-то называл Сковер Байн мамой Аффи, девушку пронизывало тепло.
– Знаешь, ведь нетрудно сделать так, чтобы Сковер больше тебя любила. Если бы ты хоть изредка надевал гильдейский комбинезон…
– Этого я не стерплю. – Лиокс покачал головой: – Должны же у человека быть какие-то стандарты. И поскольку я не обладаю достаточными финансовыми средствами, чтобы провозгласить независимость от гильдии, мне приходится выражать свою индивидуальность посредством выбора одежды. Иными словами, мои бусы снимут только с моего хладного трупа.
Аффи сдержала улыбку:
– Знаешь, джедаи, наверное, сказали бы, что ты придаешь слишком много значения мирской мишуре.
– Мои отношения с трансцендентным – это мое личное дело, Кроха.
– Не называй меня так!
Комак Вайтес был человеком рассудка и логики. Хоть он и не отрицал, что наделен эмоциями, никогда не позволял чувствам влиять на свое суждение – по крайней мере, сам он предпочитал так думать.
Так почему же этот строй мыслей сейчас казался не столько даром, сколько защитой?
«Потому что ты отправляешься в те места, где впервые осознал, какое зло может произрасти от несовершенства. От эмоций. И все это случилось между Айремом и Э’роно».
На мгновение он снова оказался в пещерах, рядом дрожала Орла, в ужасе глядя на силуэты в ледяной ночи…
Комак тряхнул головой, как будто мог физически изгнать эти воспоминания. Лучший способ очистить разум – занять упражнениями тело. На корабле такого размера вариантов было немного, но Комак решил, что сойдет и быстрая прогулка по коридорам. Он двинулся в путь, рассчитывая побродить в одиночестве. Но надежда оказалась тщетной, поскольку почти сразу же он наткнулся на Деза, увлеченного разговором с Ритом Сайласом.
– Серьезно, – говорил Рит, – ты бы назвал нас монахами?
– Не то чтобы, – сказал Дез. – Вижу, ты не смог уговорить мастера Джору, чтобы разрешила не носить падаванскую косичку.
– Не судьба. – Рит ткнул пальцем куда-то в сторону затылка. В старину ношение косички было обязательным – по крайней мере, для учеников тех рас, у которых росли волосы на голове. Нынче этого требует не каждый учитель; Комак решил, что если когда-нибудь возьмет себе падавана, то не станет требовать. Мастер Джора Малли явно относилась к этому иначе.
Комак собирался уйти, но прежде чем он успел шагнуть назад, Рит обернулся к нему:
– Мастер Вайтес, прошу прощения! Можно спросить, как вы отыскиваете и записываете новые легенды? Как фольклорист, я имею в виду. Просто находите местную знахарку и просите рассказать какую-нибудь историю?
– Иногда и так. – Комак посмотрел на зловещую синь гиперпространства за одним из крошечных и немногочисленных иллюминаторов корабля. – Зачастую все сложнее. Всегда есть истории, которые народ хочет рассказать о себе… а еще есть другие. Тайные, мрачные истории, смысл которых понять труднее. Эти сказания чужакам не открывают. Конечно, именно они обычно представляют наибольшую ценность.
Именно такие истории помогли бы больше всего с Айремом и Э’роно.
Ухмыльнувшись, Дез принялся перешнуровывать сапоги.
– Так как вам удается их разговорить?
– По-разному, – ответил Комак. – Есть расы, которые уважают, когда чужаки настырны и требуют фактов. Есть и другие расы, которые за это чужаков поедают. Лучше не допытываться, пока не выяснишь, с какой культурой имеешь дело. А пока ждешь, – он пожал плечами, – можно изучать их искусство. Рисунки, гобелены, литературу. Символизм и аллегория многое могут открыть. Потом начинаешь расспрашивать об искусстве, и легенды всплывают естественным образом.