Звездные войны. Записки Темнейшего
Шрифт:
— О чем это ты, друг мой? — отзываюсь столь вкрадчиво, что у самого мороз по коже.
Только толстокожесть Дарта Мола столь легендарна, что он и рогом не ведет, а отвечает вербально.
— Раненые размещены, бабы и малолетки нейтрализованы друг другом, джедай медитирует, наш малой зарылся в детальках от Гривуса и повизгивает от счастья. Все настолько при деле, что нарушать ваш покой неспособны.
— Теперь про то же самое, но с деталями.
— Да свершится воля моего повелителя, — еще шире скалится Мол. — За детьми, всеми сорока четырьмя штуками, попросил присмотреть мадам Скайуокер. Та струхнула и совсем уж решила гордо отказать гнусному ситху в помощи, но я намекнул, что в противном случае я обращусь к клонам-штурмовикам. Та тут же возомнила
— А Дарт Вейдер?
— О-о-о! Тут отдельная песня. Причем, с заглавной буквой Т посередине. Когда малой Гривуса грохнул, он киборгу всю органику выжег, а «железо» джедаи успели в храм уволочить. Потом этот металлолом Шаак Ти с собой прихватила. А мои люди его уже отсюда забрали. Вот Вейдер с этими железяками и возится, словно одержимый.
— И что он собирается из этого сделать?
— Так ситх его знает. Вроде бы тренировочного дроида-няньку или что-то вроде того, для своего сынишки.
Вот это я понимаю. И Дарт Мол зря пребывает в столь развеселом состоянии. Тут уместна строгая торжественность. Ибо ничто лучше не характеризует Дарта Вейдера владыкой Тьмы, как искреннее желание сделать из черепа врага игрушку для своего первенца.
Часть 15. Умиротворение строптивой
Хм, а за столько лет шатания толп разнообразного народа по дому я, оказывается, просто отвык от тишины. Теперь, когда Дарт Вейдер обосновался в собственных апартаментах, пусть и в том же доме на Республиканской, мне сделалось скучно. Я бы совсем в рабочий кабинет жить переехал, чтобы не сидеть вечерами перед камином одному как старый всеми забытый дурак. Это неправда. Кроме того, у меня есть Око. Но я не об этом. Просто многие годы в моем доме постоянно что-то гремело, шипело, временами взрывалось, и все это под дружный молодецкий гогот. Хочешь — не хочешь, а будешь в тонусе. Вот по этому шуму-гаму тарараму я, оказывается, скучаю.
Но домой ехать надо. Ибо ночные бдения императора на рабочем месте могут породить ненужные слухи. А Империя к концу первого года своего существования должна демонстрировать устойчивую стабильность. Что она, в сущности, и делает. Только нравится это далеко не всем, и желающие раскачать лодку на пустом месте находятся.
Петиция 2000, например. Да, да та самая: «Все свободолюбивые народы галактики единодушно взывают к тирану… бла-бла-бла…». Или вот еще мне особенно нравится: «Опомнитесь, Палпатин, вы украли нашу свободу, наше будущее, наше счастье и процветание». В общем давненько я так не смеялся. Только если петиция написана, значит это кому-то нужно. Значит, кому-то необходимо, чтобы под набором эмоциональных, косноязычных нелепостей появлялась хотя бы одна подпись. И хоть безбашенных остолопов оказалось всего две тысячи, тот, кто дергает их за ниточки, имеет некий план.
Едва ли этот план заключается в реальной надежде усовестить тирана, да так, чтоб он от власти отказался. Ибо, если такая вероятность существует на уровне хоть чуточку выше статистической погрешности, то какой же я тиран? А если нет, то в чем смысл подставляться под удар беспощадного, но до ситха популярного диктатора? Не понимаю я мотивов подписантов, чей авторитет и рядом с моим не стоял. Мне даже намекать никому не потребовалось, чтобы в отнюдь не провластных СМИ появились пикантные детали биографий малоизвестных участников петиции. С известными и так все ясно. Не все, конечно, но доля тех, кто регулярно в коррупционных скандалах светился, там достаточна, чтоб скомпрометировать
Например, тем, что мой кортеж в обычное время и по обычному маршруту отправится из Сената в мою резиденцию. И пусть Айсард с коллегами строят страдальческие рожи по поводу грубого нарушения правил императорской безопасности. Нет, вот закончим строительство нового дворцового комплекса, чтобы и дом, и работа в одном флаконе, тогда — другое дело. А пока ежедневные поездки с работы и на работу пусть будут маленьким шоу для политических ротозеев. Да и наличие соседей на Республиканской несколько портит образ отгородившегося от людей тирана.
Кстати о соседях. Госпожа Скайуокер, собственной персоной паркуется.
— Добрый вечер, милая госпожа Падме.
— Добрый вечер, ваше величество.
— Позвольте пригласить вас на чашечку чаю?
— Я, пожалуй, соглашусь, — величаво кивает мне экс-королева.
Только сдается мне, что меня на парковке целенаправленно подкараулили. Ну и ладушки. Не на прием же ко мне даме записываться в конце-то концов. А больше-то ей про мужа своего поговорить не с кем.
В голову я к ней не лезу. Про то, что на семейном фронте у Дарта Вейдера не все гладко, я в курсе. Это еще с учетом того, что я лорда регулярно по командировкам засылаю. Сейчас, например, он с поставками тибанна с перерабатывающих станций Беспина разбирается. Вот жена и пользуется моментом переговорить с тем, кто… Да, понимаю, я — последний, с кем Падме готова обсуждать свои семейные неурядицы. Но только когда она попробовала сделать это со своими сенатскими подружками, дело кончилось громогласными заявлениями в либеральной прессе, которая обвиняла лорда в домашнем насилии. Как итог, скандал как с мужем, так и с уже теперь бывшими подруженьками.
Естественно, первая часть разговора — дань традиционным светским темам: моде-погоде и капельку о политике. Но делать вид, что не вижу тревог моей гостьи я не буду. Заговариваю о насущном без лишнего словоблудия, как только этикет позволяет это сделать.
— Как у вас с Энакином?
— Зачем вы настраиваете мужа против меня?
— Отчего вы так решили?
— А кто еще? Когда он приезжает, я же вижу, как он соскучился по мне и детям. А через несколько дней все как-то разлаживается. Я его люблю… А он… Он…
Женщина едва не всхлипывает. Я очень аккуратно воздействую на нее, касаясь измученной души волной тепла и участия. Да-да, я и так умею. Причем практически искренне. А еще я умею дозировать такое воздействие. Это Дарт Вейдер по неопытности пробует гасить семейные конфликты внушением в Силе. Открытый скандал предотвращает, но проблема продолжает гнить глубоко внутри. Не терпит человек такого подавления своей воли. Особенно со стороны близких. Так что те, кто обвинял Вейдера в семейном насилии не так уж и не правы. Просто насилие то совсем иного рода. Я же позволяю гостье расслабиться и выпустить наружу слезы. Потом жду, когда она наплачется всласть.
— Любите. Конечно же любите. Только вы, деточка, любите славного, наивного мальчика, смотрящего на вас полными восторга и любви глазами. А мальчик вырос и стал мужчиной. Лордом, который привык, что снизу вверх глядят на него. Вам обоим надо учиться глядеть друг на друга на равных. Разумеется, если ваша любовь стоит таких усилий.
— Вы-то откуда знаете? Вы же не любили никого.
— Конечно же не любил. Только любовь тут и не причем. Семья — это прежде всего баланс интересов, привычек, хотелок двух взрослых, состоявшихся людей. Любовь помогает пойти на уступки. Наверное. Потому что политики находят такой баланс без всякой любви, на чистой выгоде.