Звездные войны
Шрифт:
— Учителя всегда видят больше наших промахов, чем хотелось бы нам, — согласилась Падме. — Единственный способ повзрослеть.
— Пойми меня правильно, — Скайвокер задумчиво разглядывал танцующую в воздухе безделушку; пальцы его едва заметно подрагивали. — Кеноби — хороший наставник, сильный, как магистр Винду, и иногда даже мудрый. Я благодарен судьбе за то, что я его ученик. Только вот… — он нетерпеливо вздернул подбородок, тонкая косичка мотнулась из стороны в сторону. — Да, знаю, я — падаван, но в чем-то… во многом!… я обгоняю его. Я готов пройти испытание.
Падме с любопытством приподняла брови. Казалось, ее замешательство загустело в воздухе. Но и Анакин был удивлен не меньше. С чего это ему пришло в голову критиковать наставника? Наверное, следует остановиться. Анакин выругался про себя.
— Должно быть, это очень обидно, — участливо произнесла Падме.
— Даже больше! — выпалил Анакин; ощущение было такое, словно головой вперед ныряешь в теплый омут. — Он придирается и придирается! Никогда не слушает! Он просто не понимает. Это нечестно!
Он тараторил бы без конца, если бы Падме не прыснула от восторга. Падавана словно ударили по щеке. Забытая статуэтка зазвенела, ударившись об пол.
— Прости, — выдавила сенатор сквозь сдавленное хихиканье. — Вот сейчас ты говоришь точь-в-точь как один маленький мальчик, с которым я познакомилась на Татуине.
— Я не ною!
Возле шкафа захихикала Дорме.
— Я не хотела тебя обижать.
Как там учили? Сделай глубокий вдох, потом выдохни, со вкусом и не торопясь… чушь какая-то. Зато — к огромному изумлению Скайвокера — удалось расслабить плечи.
— Я знаю.
Роста и силы в нем было немало, но выглядел он все равно потерянно. Падме умилилась. Она протянула руку и погладила Скайвокера по щеке.
— Анакин?
Пожалуй, в первый раз она на самом деле заглянула ему в глаза. Пелена, заволакивающая светлую синеву, медленно растворялась.
— Не старайся вырасти слишком быстро.
— Я уже вырос, — поправил ее падаван. — Скажи это себе самой.
Он не отводил взгляда.
— Пожалуйста, не смотри на меня так.
— Почему?
— Потому что я вижу, о чем ты думаешь.
Анакин натянуто рассмеялся.
— А, так ты у нас тоже джедай?
Если бы Дорме не подглядывала, Амидала сумела бы объяснить юному выскочке разницу между… Между кем? Сенатор наморщила лоб. Странный и неожиданный поворот разговора смущал и беспокоил, а в носу почему-то пощипывало от удовольствия. Падме заподозрила, что краснеть перед подчиненными — не лучшее поведение для сенатора.
— Я чувствую себя неуютно, — отрезала она.
Анакин смягчился.
— Прошу прощения.
Прежний ровный голос, шаг назад, чтобы не мешать хозяйке укладывать веши, равнодушное лицо. Скайвокер вновь превратился в телохранителя.
Но это было не так. И неважно, насколько сильно Амидала желала, чтобы превращение не состоялось.
Накрапывал дождик — явление нередкое в этих
Над их головами нависал город Типока, самый крупный из городов на Камино. Под ногами плескались волны, гоняя вокруг пилонов пучки фиолетовых водорослей. Пахло солью и йодом.
Мужчина отвел взгляд от взбаламученных дождем волн. Он часто задавал себе вопрос, зачем местным жителям, тощим, высоким, нелепым существам с длинными тонкими конечностями и не менее длинными и тонкими шеями, столько окон? На что тут смотреть? На почти постоянную морось в воздухе, сменяющуюся ливнями и очень редко хорошей погодой? Или на катящиеся неизвестно куда и неизвестно откуда волны?
Но все относительно, решил мужчина. Например, сегодня, выглянув в окно, он увидел, что дождь стихает, а значит, можно вывести мальчишку на прогулку.
Он похлопал сына по плечу, молча кивнул на маленький водоворот почти у них под ногами и стал наблюдать. Мальчишка точно так же кивнул в ответ. Спокойствие он сохранял с трудом, его раздирал весь спектр эмоций, положенных десятилетнему человеку, который должен продемонстрировать отцу ловкость и мастерство.
Именно поэтому он не стал брать лазерный прицел, автоматически подстраивающий выстрел под преломление воды. Хотя отец предлагал. Ну, не то чтобы вслух, просто вынул из рундука, и положил на самом видном месте. Сын сделал вид, что не заметил.
Под разгладившейся поверхностью проскользнула темная длинная тень. Мальчик набрал в легкие воздух, выдохнул, как учил отец, а потом, когда добыча повернулась к нему боком, резко выбросил вперед руку. Быстрая вспышка, и короткий гарпун разрезал волну и ударил рыбу — катуна в бок.
С радостным воплем мальчишка повернул рукоять, зафиксировав тонкую, почти невидимую струну, и, когда рыба туго натянула лесу, аккуратно и неторопливо подтащил добычу к себе.
— Неплохо, — одобрил отец. — Но если целиться на сантиметр ближе к жабрам, то попадешь в нервный узел. И тогда добыча не сможет уйти.
Мальчик просиял от радости. Его отец — и учитель — всегда умудрялся находить просчет даже в самых безупречных его действиях. Даже когда все получалось. Даже когда все получалось идеально. Н-ну, почти идеально. Мальчишка был твердо уверен, что если отец не найдет, к чему придраться, значит, отец его больше не любит. Потому что только из любви можно учить совершенству. А в опасной Галактике, окружающей его, совершенство означало выживание.
Мальчишка слишком обожал отца, чтобы волноваться по поводу пары-тройки затрещин и нотаций. Он вытащил добычу, уверенным движением сломал ей хребет, положил в корзину и вновь уставился в воду.