Звездные врата. Новая порода

Нортон Андрэ

Но слабость подвела человека. Кинкар сжал колени, и ланг правильно истолковал движение рук противника, его напрягшуюся челюсть. Крюк, ударившись о плечо, застрял в складках плаща. Кинкар мгновенно дёрнул его и вырвал верёвку, привязанную к крюку, из рук противника, так что тот потерял равновесие и упал лицом в песок. Обезоруженный не издал ни звука. Он мгновение лежал неподвижно, затем с поразительной быстротой откатился и снова прижался спиной к двери хижины. Незнакомец стоял на коленях, прижимаясь к посеревшему от соли дереву, держась руками за раму и явно подставляя своё тело как

преграду на пути Кинкара.

Кинкар высвободил крюк из складок плаща и бросил его на землю. Оружие теперь оказалось далеко от прежнего владельца, а самому Кинкару совсем не хотелось пускать его в ход. Но меч он не обнажил.

— Я пришёл с миром, — ещё раз твёрдо повторил он. Юноша надеялся, что это подействует на обитателя хижины, пробьёт туман его отчаяния. Кинкар снова протянул вперёд пустые руки. Вероятно, можно было уехать и найти убежище где-нибудь в другом месте. Но этот человек мог выследить его и устроить засаду на берегу. Теперь уже было поздно уезжать.

— Муррен?.. — раздался призыв изнутри хижины. Её сторож сжался ещё сильнее, быстро вертя головой по сторонам в тщетной попытке найти несуществующий путь для бегства.

— Муррен?.. — голос был тонкий, как крик призрачной морской птицы. Но что-то позволяло ему перекрыть шум волн.

— Я не причиню тебе вреда… — снова заговорил Кинкар. Он забыл, что на нём одежда стражника, на лбу ложный знак. Он знал только, что не сможет уехать — не только ради собственной безопасности, но и потому, что следовало узнать, что так отчаянно и безнадёжно пытался защитить рыбак, и кто зовёт из-за закрытой двери.

— Муррен?.. — в третий раз прозвучал тот же призыв. И кое-что ещё, какой-то глухой удар о дерево, словно тот, кто внутри, пытался освободиться. — Муррен… ты умер? — в голосе прозвучали истерические нотки, и человек как будто впервые услышал ею. Он прижался щекой к дереву и испустил собственный хриплый стон, подобный рёву животного.

— Выпусти, Муррен… — просил голос. Удары о дерево стали громче. — Выпусти меня отсюда!

Но незнакомец упрямо оставался на месте, прижимаясь плечами к двери, как будто неповиновение приказу само по себе причиняло ему боль. Кинкар потянул повод, и Сим сделал шаг вперёд. Человек сжался, зарычал, глаза его стали дикими. Он, должно быть, узнал обученного для битвы ланга и ожидал, что вот сейчас когти начнут рвать его. Но остался на месте.

Он мог охранять дверь, но не всю хижину. Послышался звук раскалываемого дерева, и человек вскочил на ноги. Но слишком поздно, потому что из-за угла хижины показался другой. В такой же изорванной одежде, но между ними сразу видна была разница. Тот, что защищал дверь, был плотный, с толстыми руками крестьянина. Он мог быть смотрителем лангов, стражником в какой-нибудь крепости, может, младшим офицером. Но никак не военным предводителем или наследником крепости.

А вот второй — совсем другое дело. Это явно был гортианин благородного рождения, насколько мог судить Кинкар, а не избитый раб. У него тоже силы подходили к концу, он покачнулся и одной рукой опёрся о стену хижины. Тонкое юношеское лицо казалось истощённым и измученным, но расправленные плечи выдавали привычку носить тяжёлую кольчугу.

Он

остановился возле своего охранника, и оба повернулись к Кинкару, безоружные и вызывающие. Молодой человек откинул голову и заговорил:

— Ты нас поймал, слуга. Зови своих людей. Если ждёшь, что мы будем умолять о быстрой смерти, то будешь разочарован. Муррен не может просить. Да и не стал бы, если бы мог. А я буду так же безмолвен, как и он после ваших ножей. Пусть лорд Руд получит своё удовольствие полностью. Но даже Тёмный не может навсегда оттянуть смерть! — речь, начавшаяся вызывающе, закончилось с огромной усталостью в голосе.

— Поверь мне… я не служу лорду Руду, я не из его приспешников, — Кинкар пытался говорить как можно искреннее. — Я путник, ищу убежища на ночь…

— Кто может ждать, что слуга заговорит прямо? — в каждом слове слышалась усталость. — Хотя и не могу понять, какую выгоду тебе приносит ложь. Возьми нас, и покончим с этим!

Муррен положил руки на плечи юноши, пытаясь отодвинуть его назад, прикрыть своим телом. Но тот сопротивлялся.

— Всё кончено, Муррен. Свисти своих людей, слуга зла!

Кинкар спешился, протянул вперёд пустые руки.

— Я не охочусь за вами.

Наконец это дошло до юноши. Он прислонился к Муррену, держась за него рукой.

— Значит, ты не охотишься за нами, тебя не послали из У-Сиппара, чтобы загнать нас. Но тогда мы будем твоим даром лорду Руду. Надевай на нас ошейники и веди, и лорд Руд щедро наградит тебя.

Кинкар сделал жест, который, как он надеялся, смягчит их злость. Он достал из сумки походную лепёшку и сушёное мясо и бросил на землю между этими двумя. Лепёшка ударилась о ногу Муррена. Тот посмотрел на неё, словно это была огненная стрела из оружия звёздных повелителей. Потом выпустил юношу, наклонился и поднял лепешку, удивляясь тому, что нашёл в обёртке.

Кусок лепёшки он сунул юноше в руку, а свой собственный голод выразил стонущим криком. Они набили едой рты. Кинкар был потрясён. Пленники, которых он помогал освободить на дороге, все, кроме Капала, были так заняты своими несчастьями, что почти не казались людьми. Он заботился о них, как заботился о Воркен, когда у неё было обожжено крыло, как заботился бы о Симе. Но эти двое никак не выглядели рабами, апатичными, подобными животным в своём принятии боли и унижения.

— Кто ты? — юноша одним махом проглотил лепёшку и теперь жевал мясо, разглядывая Кинкара, как сам Кинкар мог бы смотреть на лорда Диллана, занятого звёздным волшебством.

— Я Кинкар из Стира… — лучше не называть себя с’Рудом здесь. И всё время следовало помнить, что это не его Горт. Лорд Руд, тиран из У-Сиппара, вовсе не тот лорд Руд, который был его отцом.

— Стир… — юноша покачал головой. Это название явно ничего ему не говорило.

— В горах, — Кинкар приблизительно указал расположение Стира. Может быть, здесь такого селения вообще нет.

Юноша, по-прежнему держа в руке мясо, но словно позабыв о нём, подошёл и остановился прямо перед Кинкаром. Он изучал лицо полугортианина так внимательно, как будто намерен был на всю жизнь его запомнить. Потом коснулся пальцем знака и тут же убрал руку.