Звездные врата. Новая порода

Нортон Андрэ

И Кинкар уснул. Он видел много снов. Ему показывали такое, что он никогда не сможет вспомнить, проснувшись. Он понимал это в своём сне и был опечален. Но были причины для этой забывчивости, и он признавал их.

Наверное, этот алтарь давно не знал посетителей, в нём накопилась огромная сила и теперь она волной устремилась к Кинкару, поглотила его. Он изменился и в своём сне понимал это, сторонясь того, кем был раньше, как сторонился некогда смешанной крови.

Наступило утро. Серые каменные стены, плоский стол под головой с тремя небольшими ямками, в одной ямке камень с цепочкой. Кинкар встал и вышел, не оглядываясь на мёртвое помещение. Да, теперь оно

было мертво. То, что оживило его ночью, исчезло, выдохлось.

11. Злополучная встреча

Странное чувство отчуждённости от повседневного мира прошло, когда Кинкар вышел во внешнее помещение святилища. Воспоминания о ночи гасли, ослабло ощущение единства с Тремя, ощущение их поддержки.

Почерневшее пятно на полу обозначало место, где он несколько часов назад разжёг костёр. Сим стоял у стены; защищённый от дождя и ветра, он грелся теплом собственного тела и был доволен. Когда Кинкар приблизился к нему, ланг открыл верхнюю пару глаз и пошевелил толстыми губами, предлагая поделиться припасами. Кинкар размял в руках дорожную лепёшку, и Сим слизал всё до последней крошки, а сам Кинкар поел совсем немного, скорее по обязанности, чем из чувства голода.

Буря набросила на весь мир хрустальную ледяную плёнку. Но солнце уже взошло, и было достаточно холодно, чтобы не опасаться новой неожиданной оттепели. За такими бурями, как вчерашняя, обычно следует хорошая погода. Но ледяная корка заставила Кинкара отказаться от езды верхом, он осторожно вернулся к старой дороге, и Сим послушно шёл за ним.

Действительно, очень давно никто не пользовался этой дорогой. Она быстро зарастала лесом, её поверхность разрывали корни, сквозь покрытие прорастали деревья. Но строители дороги не уступали в мастерстве тем, кто некогда соорудил крепость, и их работа была рассчитана не на один год. И лес ещё не вполне овладел дорогой.

По своему охотничьему чутью Кинкар знал, что направляется на запад, не отклоняясь к югу, как первоначально планировал. И так как забытая дорога ею устраивала, он намерен был держаться её, чтобы проехать лес и выйти на открытое пространство, где придётся с большей осторожностью добираться до У-Сиппара.

День приближался к концу, когда деревья начали редеть и Сим пересёк последние кустарники на опушке леса перед морем. В сущности лес подходил к самому берегу океана. Но порт, к которому некогда вела дорога, теперь лежал в развалинах, лишённые крыш здания свидетельствовали о долгих годах воздействия бурь и дождя, а место, где когда-то находилась пристань, было обозначено одним-единственным столбом.

Но всё же жизнь цеплялась за этот участок берега. На песке вверх дном лежала лодка с недавно починенными бортами. А из хижины, сложенной из камней разного размера, тянулся дым.

Насколько мог видеть Кинкар, никакого сторожевого поста здесь не было. Ничто не свидетельствовало, что здесь командуют наёмники Тёмных. Он решил, что какой-то рыбак нашёл убежище в древнем порту, чтобы закинуть свою сеть в эти пустынные воды.

Кинкар опустил повод, и Сим самостоятельно шёл по заросшей, покрытой почвой дороге, пробираясь между грудами прошлогодней листвы. Осмотрев привычным взглядом здания, окна которых походили на глазницы черепов, Кинкар решил, что здесь когда-то разыгралась битва. Жители юрода сражались безнадёжно, но решительно, отступая от дома к дому, от стены к стене. Даже многолетние дожди не смогли уничтожить следы огня. Расколотое дерево говорило о том, что двери и окна домов рубили топорами.

Неудивительно, что с того дня город был

покинут. Наверняка немногие пережили разграбление, и если победитель решил не восстанавливать город… Наверное, его оставили как предупреждение и угрозу на веки вечные. На его собственном Горте купцы умело орудовали мечом. Им приходилось этому учиться: большинство торговых маршрутов пролегает через пустынные местности. Торговцы не бросают вызов каждому встречному, но умело обороняются; многих честолюбивых владетелей крепостей, мечтавших обложить их незаконным налогом по причине прохождения торгового маршрута через их земли, они заставили отказаться от своих намерений. Если это был город торговцев, нападавшие не добились своего. Кинкару хотелось в это верить, хотя он не знал, что произошло здесь на самом деле, мог только догадываться.

Морские птицы, стервятники приливов, кричали над головой. Но если не считать лодки и струйки дыма из хижины, берег был лишён признаков жизни. Кинкар не знал, далеко ли он от У-Сиппара. Но это тоже порт, и ему теперь потребуется только идти вдоль берега, чтобы найти его. Однако куда идти, на север или на юг? Да и двигаться по ночам было бы неразумно. Заблудившийся путник по всем законам имел право попросить убежище на его Горте. Может, этот обычай существует и здесь.

Кинкар направил Сима к хижине на берегу. Больше всего его привлекала мысль о пище, которую могут готовить на этом огне. Рыбак, вероятно, живёт результатами своих трудов. Кинкар представил себе блюда, которые на берегу должны быть обычными, но в горах считаются деликатесом, например, моллюски.

Когтистые ноги Сима ступали по песку бесшумно, но, должно быть, за Кинкаром всё время следили через одну из многочисленных щелей в стенах хижины. Прежде чем он смог спешиться или просто окликнуть тех, кто в доме, оттуда вышел человек, захлопнул за собой деревянную дверь и прислонился к ней спиной, словно готовый защищать её ценой собственной жизни.

В правой руке он держал оружие, которое Кинкар видел всего лишь раз, его как диковинку демонстрировал проезжий купец. Длинное древко заканчивалось зазубренным наконечником, напоминающим гигантский рыболовный крючок. В сущности так оно и было. Торговец наглядно показал изумлённым жителям Стира, как пользуются этим оружием. Брошенное опытной рукой, оно пробивает кольчугу и плоть, сбрасывая всадника на землю, где его можно ударить кинжалом или затоптать. А этот рыбак держал своё странное оружие так, что сразу стало ясно: он к нему привык.

Кинкар взял поводья Сима в одну руку, а другую поднял в старом универсальном жесте мира. Но на лице человека, в его мрачных глазах мира не ощущалось. Его одежда, несмотря на холодную погоду, представляла собой всего лишь грязные тряпки; руки и ноги, исцарапанные, с растрескавшейся кожей, оставались голыми, а худые щёки свидетельствовали о постоянном голоде. Если он добывал себе пищу в море, то не очень успешно.

— Я пришёл с миром, — медленно проговорил Кинкар, с уверенностью, с какой привык разговаривать с крестьянами Стира.

Ответа не последовало. Человек его словно не слышал. Только крюк поворачивался в руках, а мрачный взгляд не отрывался от всадника и ланга, словно это были не только враги, но и — пища!

Кинкар сидел неподвижно. Может, никакой это не рыбак, а разбойник, доведённый до отчаяния. Таких людей нужно опасаться, потому что отчаяние приводит их на грань безумия; такого человека не останавливает никакая опасность. Кинкар почему-то был уверен, что если извлечёт меч, если хоть ненамного приблизит руку к рукояти, крюк взметнётся…