Звездные врата. Суд на Янусе. Победа на Янусе

Нортон Андрэ

Так что же делать? Сидеть и ждать, пока Властелины будут обыскивать комнату за комнатой? Он качнулся к флайтеру и рухнул там в кресло, положив руки на колени ладонями вверх. Если бы только он знал, как управлять этой штукой, он был бы свободен — причем без всяких трудностей. Эти кнопки на панели повергали его в отчаяние — если бы только знать, на какую нажать…

Он снова ощутил дрожание стен. Похоже, они возвращались — или это снизу шло подкрепление? Кинкар тупо смотрел на панель управления. Он уже многое знал о магии людей с Нёба, но его знания были сейчас непригодны. И никакого намека на то, что нужно делать. Но снова попадаться

им в руки нельзя! Лучше вдребезги разбиться на флайтере, чем покорно сидеть и ждать, пока они ворвутся.

Кинкар закрыл глаза, мысленно вознося молитвы Троим, и наугад нажал на кнопку. Но не на ту. Его окружило облако теплого воздуха, словно кто-то набросил плащ на его озябшее тело. Этой кнопкой включался обогрев. Он нажал другую кнопку, радуясь, что его действие не повлекло за собой немедленной катастрофы.

Сноп света вспыхнул на противоположной стене колодца. Кинкар на секунду ослеп и с испугу сразу же нажал еще на одну кнопку.

Несмотря на боль в руках, он изо всех сил вцепился в края сиденья, подавляя вопль. Флайтер понесся ввысь с ужасающей быстротой. Колодец сразу же остался внизу. Ветер был такой, что юноша с трудом дышал. А летающая доска подымалась все выше и выше. Надо остановить ее, подумал Кинкар, а то я, чего доброго, улечу к звездам. Но как это сделать, было совершенно непонятно.

Не особенно надеясь на успех, он торопливо тронул пальцем соседнюю кнопку — может быть, она отменяет действие предыдущей. Выбор оказался правильным — подъем прекратился. Но флайтер не остановился, а перешел в горизонтальный полет. Он летел с той же устрашающей скоростью, словно пущенная из гигантского лука стрела. Но и это было большой удачей. Кинкар направлялся не в межзвездное пространство, а на страшной скорости удалялся от башен. Он сгорбился на сиденьи, еще не вполне веря в свою удачу.

Несколько освоившись, Кинкар осмелился посмотреть вниз. Одной рукой он схватился за кресло, пытаясь побороть головокружение. Случай помог ему выбрать нужную кнопку, случай же направил его полет в правильную сторону. Он летел над пустынной равниной, но не к морю, не в сторону городов, где правили Черные, а в сторону далекой горной цепи — впрочем, теперь уже не такой далекой. Это все-таки давало хоть какую-то надежду не только выжить, но и добраться до своих.

Оставалось только посадить флайтер. В данную секунду пробовать было опасно — пусть хоть одна гора скроет его от преследователей. Мысль о возможной погоне заставила его выгнуться в кресле и взглянуть назад. Наверняка у Черных есть еще не один флайтер — отправятся ли они в погоню за беглецом? Но ничто не парило над быстро уменьшавшейся в размерах крепостью.

Верхом на ларнге тут надо было бы ехать дня два—три, а флайтер преодолел это расстояние почти мгновенно. И вот внизу показались горные пики, которые он сумел разглядеть из своей башни. Флайтер едва не задевал заснеженные вершины. Если бы только он умел им управлять! Скорость флайтера была чересчур велика. Радость Кинкара вновь сменилась беспокойством. Он представил себе, что останется от него, если прямо перед машиной вырастет гора, высотой превосходящая высоту полета.

СПАСЕН!

Итак, погоня отсутствовала. Но теперь беглецу угрожала другая опасность. И она была пострашнее возможности разбиться о скалы. Сквозь свист ветра до слуха юноши донесся пронзительный

вопль ярости и голода, по сравнению с которым самый страшный визг Воркен звучал бы приглушенным шепотом. Кинкар взглянул вверх и в страхе вжался в кресло. К нему стремительно неслась сама смерть, о которой слышал каждый, кто хоть раз бродил по горам.

Воркен была мородом, но ее можно было назвать карликом своего племени. А где-то в горных высях обитали гиганты, способные унести в своих когтях целого ларнга. Аппетиты их были так же велики, как и они сами. Поймать их было под силу разве только группе специально обученных охотников. На птицу набрасывали тройную или четверную сеть, заманив ее предварительно на землю чем-нибудь съедобным. На поверхности земли это адское создание чувствовало себя довольно неуверенно, но все равно такая охота всегда была делом небезопасным, и часто в горах навсегда оставался один из охотников, а то и больше.

Никто и никогда не сталкивался с са-мородом в полете. Никому еще не удавалось вырваться живым из его когтей, если са-мород был в воздухе и ничто не сковывало его движений. И у Кинкара не оставалось никаких надежд на спасение.

По обычной для человека привычке считать себя центром всего, Кинкар решил, что именно для него предназначался удар страшных когтей. Но для са-морода человек был лишь частью атакуемого им предмета. Хищник пикировал на флайтер, выставив вперед лапы, чтобы схватить его, но несколько просчитался в скорости своей жертвы, и потому промахнулся, хоть и совсем немного, буквально на несколько футов.

Он промелькнул мимо в долю секунды, сотрясая воздух адским криком. Кинкар в первое мгновение даже не понял, что страшные когти пока миновали его. Если бы он знал, как управлять флайтером, то сумел бы, наверное, оторваться от преследования или хотя бы измотать эту тварь, чтобы она перестала гнаться за ним. Но ничего этого он сделать не мог. Беглецу оставаться только сидеть как сидел, под не слишком надежной защитой спинки кресла и обтекателя. А флайтер продолжал нестись вперед, и где-то сзади са-мород уже набирал высоту для второго удара.

Как и их меньшие собратья, са-мороды были наделены некоторой толикой разума, в основном служившего для того, чтобы прокормиться и уцелеть в борьбе за существование. Са-мороды вели уединенную жизнь. Каждая самка имела свою территорию, над всеми обитателями которой властвовала безраздельно. Другие мороды, пытавшиеся нарушить неприкосновенность границ этой территории, беспощадно изгонялись. В этих схватках и выковывалось умение маневрировать, соразмерять свои силы со своей целью, наносить удары в нужное место в нужный момент.

Поэтому когда са-мород вновь начал пикировать на флайтер, теперь уже с большей высоты, он рассчитал направление своего броска так, чтобы оказаться чуть впереди летающей доски и успеть выставить вперед когти — любимая боевая поза этих хищников.

И вновь его подвело то, что он имел дело не с животным, а с механическим летательным аппаратом. Удар пришелся прямо в нос флайтера. От такого удара обтекатель вонзился в мягкое брюхо птицы. Все вокруг огласилось адским криком боли. Когти судорожно заскребли по поверхности флайтера, цепляясь за кресла. Кинкар, изо всех сил вжимаясь в спинку сиденья, скорее чувствовал, чем видел огромный клюв, щелкавший всего в паре дюймов над его головой. Весь флайтер был залит кровью, брызнувшей из разорванных артерий.