Звездный король. Машина смерти
Шрифт:
Джерсен внимательно рассматривал мастерскую.
— Где бы я мог устроиться, никому не помешав? Лучше бы в углу, чтобы можно было повесить шторы от света. Разумеется, я готов оплатить любую вашу помощь. Если, например, есть неиспользуемая подсобка…
Фаниан Лабби поднялся:
— Пойдемте посмотрим. Старая студия для скульпторов всегда пустует. Нынешние «гости» не желают утруждать себя серьезной работой.
Студия была восьмиугольной, стены сделаны из коричневого местного дерева, пол — из желтого кирпича,
— Потолок придется чем-нибудь закрыть, — заявил Джерсен. — В остальном помещение мне вполне подходит. — Он решил проверить, нет ли здесь подслушивающих устройств и добавил: — Я понимаю, правила запрещают передачу денег от «гостей» персоналу, но ведь правила для того и существуют, чтобы их нарушать. Несправедливо, если вам придется совершать дополнительные усилия без дополнительного вознаграждения. Вы согласны?
— Я думаю, вы точно выразили мою точку зрения.
— ’ Отлично. То, что происходит здесь, касается только вас и меня. Я не очень богат, но не скуп и готов платить за доставленное мне развлечение. — Он вытащил чековую книжку и выписал чек на три тысячи севов на Банк Ригеля. — Этого должно хватить на покупку всего оборудования и компенсацию затраченного вами времени.
Лабби надул щеки:
— Вполне достаточно. Я сам прослежу за вашим заказом, и оборудование, возможно, будет здесь уже завтра.
Джерсен, полностью удовлетворенный, попрощался и ушел. Его надежды, конечно, могли покоиться на ошибочных предпосылках, но, постоянно проверяя и перепроверяя себя, он чувствовал, что пришел к единственно возможному выводу. Но ему нужен был еще один предмет, за которым он не рискнул обратиться к Лабби. Джерсен выписал чек на двадцать тысяч севов и сунул его в карман.
Этим вечером Ифигения не появилась в общем зале. Джерсен особо не расстроился. Он медленно прогуливался туда и обратно, наблюдая и выжидая, и почти уже потерял надежду, когда в зале наконец появился Арманд Кошиль. Джерсен направился к нему, стараясь держаться как можно непринужденнее.
— Я собираюсь подойти к корзинке для бумаг, — негромко сказал он, — и бросить около нее скомканную бумажку. Идите за мной и подберите ее. Это чек на двадцать тысяч севов. Достаньте мне десятитысячный банкнот, остальные десять тысяч оставьте себе.
Не дожидаясь ответа, Джерсен повернулся и направился к киоску. Краем глаза он заметил, что Кошиль слегка пожал плечами и продолжал идти, куда шел. В киоске Джерсен купил пакет печенья, снял обертку, сунул в нее чек, бросил ее рядом с корзинкой для бумаг, пересек зал и уселся на скамью. Бумажный ком возле корзинки казался большим, белым и подозрительным. В зале опять появился Кошиль. Он подошел к киоску, перебросился парой шуток с продавцом, выбрал себе пакет сладостей, содрал обертку и бросил ее в сторону корзины, но не попал. Хмыкнув, Кошиль нагнулся за ней, поднял заодно бумажку Джерсена и, казалось,
Джерсен вернулся в номер. Нервы его напряглись до предела. Чрезмерный оптимизм был бы глупостью, но пока все шло по плану. Конечно, скрытый телеглаз мог засечь, как Кошиль подбирал чек, Фаниан Лабби мог организовать слишком строгий надзор, кто-то мог обратить внимание на длинный список заказанного оборудования. Но пока все шло хорошо.
На следующий день Джерсен заглянул в «комнату хобби». Лабби возился с двумя подростками, которые от скуки мастерили маски. Лабби сообщил, что до завтра оборудование еще не прибудет, и Джерсен отправился в номер.
«Вечерний час» общения прошел скучно: ни Кошиль, ни Ифигения не появлялись. На следующий день Джерсен, вернувшийся в номер после завтрака, нашел на столе конверт, в котором лежал зелено-розовый банкнот в десять тысяч севов. Джерсен проверил его своим фальшметром — он оказался подлинным. Все идет как по маслу. Но оборудование так и не прибыло, Фаниан Лабби был в плохом настроении. Джерсен вернулся к себе, изнывая от нетерпения. Никогда еще сутки не тянулись так медленно, хотя, к счастью, на Сасани в сутках был всего двадцать один час.
На следующий день Фаниан Лабби широким взмахом своей толстой руки указал на внушительную груду картонных коробок:
— Вот ваш заказ, мистер Уолл. Целый набор прекрасного оборудования. Теперь вы можете развлекаться со своими призмами и калейдоскопами как вашей душе угодно.
— Спасибо, мистер Лабби. Я очень доволен.
Джерсен перетащил ящики в студию и с помощью Лабби распаковал их.
— Я горю желанием увидеть вашу работу, — заявил Лабби. — Учиться никогда не поздно, а я никогда не слышал о таком виде творчества, которым вы занимаетесь.
— Это очень детализированный процесс, — ответил Джерсен. — Некоторые даже находят его скучным, но я обожаю медленную скрупулезную работу. Первым делом, я полагаю, надо устроить затемнение комнаты.
С помощью Лабби, который держал лестницу, Джерсен задрапировал черной тканью стеклянный потолок и дверь. Потом прибил на дверь табличку:
Фотокомната. Без стука не входить.
— Теперь можно приступить к работе. Пожалуй, я начну с простых итераций в розовом и зеленом.
Под пристальным взглядом Лабби Джерсен сфотографировал булавку, увеличил снимок в десять раз и отпечатал тридцать зеленых копий и тридцать розовых.
— А что теперь? — поинтересовался Лабби.
— Теперь мы подходим к довольно монотонной части работы. Каждую из этих булавок нужно аккуратно вырезать из фона. Затем с помощью булавок и булавочных дыр я организую реитерацию. Если хотите, можете заняться вырезанием, пока я подбираю нужный краситель.
Лабби с сомнением посмотрел на гору снимков.