Звездный лис
Шрифт:
— Мне и так стоило немалого труда сочинять всякие небылицы в оправдание твоих отлучек. Как я мог сказать, что ее герой занят любовными похождениями?
— Тише! — Вадаж стал красным, как помидор, и принялся радостно дергать струны на гитаре.
— Однако, в его словах, быть может, есть доля правды, — подумав решил Хейм. — Я мог бы… Конни поняла бы меня. Так же, как когда-то поняла в отношении Джоселин. Одному богу известно, сколько с тех пор могло быть других женщин… Может быть, я слишком много думал о Мэдилон, оставшейся на Новой Европе. Проклятая глупость. О… не знаю, все перепуталось.
Вот что он понял потом и вспомнил.
Не
— Гуннар, — сказала она и взяла обе его руки в свои. — Я так рада, что ты смог прийти.
— С твоей стороны было очень мило меня пригласить, — сказал он.
— Ерунда, когда два старых друга встречаются снова на полпути между домом и Южным Крестом, что еще они могут сделать, кроме как устроить небольшой при наедине? Ну, входи же…
Дверь за ним закрылась. Он огляделся. Ее каюта была большая и комфортабельная, и Джоселин еще сумела сделать ее уютной. Хейм узнал некоторые вещицы из ее бывшего дома в Сан-Франциско — репродукции Матисса и Хиросиги, насколько потрепанных томиков Катулла, Иетса, Тагора, Пастернака и Мозуник-Лопенса, Флейту… Когда-то ему нравилось слушать, как она на ней играет. Были здесь и сувениры из системы Ипсилон-Инди — не столько с Урании, сколько с застывшего Нового Марса. Затем его внимание вновь переключилось на хозяйку, и он замер. На Джоселин было электрическое голубое платье и ожерелье из массивного серебра, какие носят на Геане. Ее туалет был одновременно и скромным, и ошеломляющим. Или так просто казалось, поскольку под ним легко угадывались знакомые линии.
— Очнись парень, — внутренне сказал себе Хейм, а вслух произнес:
— Ты не изменилась.
— Лгунишка. Однако, благодарна. — Ее глаза задержались на нем. — А вот ты изменился. Усталый, сердитый человек.
— Ну почему же, нет, сейчас я чувствую себя счастливее, чем… — она не дала ему договорить, отпустив его руки и направившись к столу, на котором стояли бутылки и лед.
— Давай чего-нибудь выпьем, — сказала она. — Насколько я помню, ты любишь шотландское виски. А вот еще Глинтвейн.
— Как? Ведь ты всегда предпочитала легкие вина?
— Видишь ли, Вик… ну, ты, конечно, понял — доктор Брэгдон… он разделяет твои вкусы и любезно предоставил в наше распоряжение свой бар.
Она начала разливать вино. Мгновение бульканье льющегося вина в бокал было единственным звуком во всей вселенной.
— Черт мня дери, какое право я имею ревновать? — подумал Хейм и тут же нарушил молчание:
— Я не совсем понял, что ты тут делаешь вместе с ним.
— Официально я — секретарь при экспедиции. Определенные навыки этой работы я получила еще до замужества, а затем постепенно утратила их, вступив в движение за мир. Потом они мне снова пригодились на других планетах, включая планеты, где для жизни требуется специальное снаряжение.
Мне приходилось довольно часто бывать на Новом Марсе — якобы для того, что бы сопровождать геологоразведчиков с Эдгара, а на самом деле — просто чтобы куда-нибудь убраться… Но это неважно. Все это в прошлом. Когда я услышала об этой экспедиции, я подала заявление с просьбой об участии и, к своему удивлению, получила положительный ответ. Наверное, потому что по-настоящему соответствующие этой должности люди боялись оказаться в такой близости от большого коварного Алерона, а отчасти потому, что я смогу справиться с этим.
Она подала ему бокал и подняла свой.
— Добро
Они молча чокнулись бокалами.
— За те дни, когда жизнь была проста и прекрасна, — добавила Джоселин. Сделав глоток шабли, она снова произнесла тост, на этот раз с вызовом:
— А теперь за будущее, мы сделаем его таким же.
— Что ж, будем надеяться.
Уголки его губ приподнялись. Джоселин всегда любила чересчур все драматизировать, но ему, с его флегматичностью, это даже нравилось.
— Садись, — взмахом руки она указала ему на кресло, но он сел на стул. Джоселин усмехнулась, и, опустившись в кресло, принимающее форму тела, расслабилась.
— Ну, а теперь, — сказала она, — расскажи мне о себе.
— Разве ты еще не наелась сообщениями обо мне в глазах?
— Да уж, недостатка в них не было. — Она прищелкнула языком. — Вся Солнечная Система пришла в волнение. Половина требовала повесить тебя и бросить на Францию водородную бомбу за содействие твоей авантюре.
Остальные… — От ее юмора не осталось и следа, — Я не знала что ваша политика имеет столько сторонников среди населения. Твой шаг как бы слил их всех воедино, выкристаллизовал в одно целое.
Усилием воли подавив вспыхнувшие эмоции, Хейм сказал:
— Честно говоря, именно на это я и рассчитывал. Один решительный жест, чтобы пробиться сквозь эту чертову путаницу… О'кей, ты можешь выставить меня вон.
— Нет, Гунна, никогда. — Она наклонилась и легко похлопала его по руке.
— Я считаю, что ты неправ, ужасно неправ, но я никогда не сомневалась в честности твоих намерений.
— То же самое я мог бы сказать о тебе, разумеется. Хотелось бы мне, чтобы это относилось и к некоторым из твоих союзников. Да и из моих тоже чего греха таить. Не могу сказать также, чтобы я питал особую любовь к некоторым довольно мерзким фанатикам.
— Я тоже. Военные… Я покинула их организацию, когда они начали открыто аплодировать насилию толпы.
— Они пытались шантажировать меня через мою дочь, — сказал Хейм.
— О, Гуннар! — Она сжала его пальцы. — А я даже не навестила тебя за все это время. Постоянно было столько дел… Сначала это движение за мир, потом полет на Венеру, и когда я вернулась и узнала обо всем, уже все закончилось и ты улетел. Но… это ты серьезно? Неужели люди Ио и в самом деле…
— Я все уладил, — сказал он. — Давай больше не будем об этом говорить. Нам приходится держать это в секрете. Я рад, Джос, что ты порвала с ними.
— С ними, но не с тем, что они представляли их себя в самом начале, уточнила она. В ее продолговатых карих глазах внезапно блеснули слезы.
Хейм не мог понять, чем они вызваны. — Еще одна причина разрыва — мое ежедневное желание покинуть Землю. Все превратилось в такую отвратительную мешанину… Где ни начни искать — нигде не найдешь ответа на вопрос: что такое «хорошо» и что такое «плохо».
Она перевела дух и продолжала с чудесной искренностью:
— Но неужели ты не видишь, какой вред принесла Франция? Все, вроде бы, говорило за то, чтобы конфликт с алеронами можно было уладить мирным путем. Теперь сторонники мира объединились в легальную организацию, и это единственное, что они и могут сделать, чтобы не дать экстремистам взять контроль над Парламентом в свои руки, делегация Алерона заявила, что она больше не собирается ждать, и отбыла домой. Нам придется посылать за ними, когда мы найдем выход из этого тупика.