Звездный меч
Шрифт:
Вывалившись в сумрак нижнего яруса ти-рэксианского леса, мы обречённо приготовились быть раздавленными, растерзанными и проглоченными, но...
Это снова было явление тени Света. Пресловутая «мутотень», то бишь.
Рванув, как заправский бегун-спринтер, я, казалось, должен был думать лишь о том, как бы не упасть, но... Но на меня накатило неожиданное понимание: стоит мне пожелать, — точнее, очень сильно пожелать, от всей души! — и буримодонт оставит нас в покое. Мы перестанем быть для него потенциальными жертвами, обернёмся призраками в его кровожадном сознаньице,
Однако, побоявшись превращать двухголовое чудовище в ездовую лошадку, я не побоялся превратить нас в привидений.
Привидений во плоти — ведь лишены телесности мы были только в восприятии буримодонта.
— Я буду его резать... хэ... на маленькие кусочки... хэ.. и он проклянёт день... хэ... когда появился на свет... хэ... — часто и тяжело дыша, пугающим прерывистым шёпотом вымолвил Янычар, когда мы отбежали на безопасное расстояние от завра и перешли на шаг.
Вряд ли эта посулы адресовались двухголовому монстру.
— Не сомневаюсь... ха... что всё имело бы именно такой... ха... сюжетный поворот... ха... но где ты будешь его ловить? ух... — тоже задыхаясь, ответил я. — А знаешь, Абдур, что послужило сигналом для включения... ха... зомби-программы? Мутотень. Стоило мне ощутить это, как что-то сработало и в проводнике. Он не должен был убивать именно цесаревича. Получается, задача его заключалась в устранении... ха... носителя... точнее, единоличного носителя-обладателя Света. Перестраховывались. Свет ведь из рук в руки и по собственному желанию переходит. Раз я «засветился», значит, меня надо убить.
— Ревмаги?! — свирепо вопросил Абдур.
— Возможно. Это может быть и устранением идеологического противника, и попыткой заполучить Свет. Хотя во втором я сильно сомневаюсь. Даже если Свет перед смертью или в момент смерти носителя и перебирается спешно в иные руки, это совсем не значит, что он возжелает попасть к ревмагам. И они это понимают. Вообще, в этих заковыристых сменах носителя и переходах Света толком и не разберёшься...
— Может... хэ... просто хотели нейтрализовать силу Света. Даже если б он и оказался в чужих руках, то вряд ли в распоряжении наследного принца. Но почему тогда просто не угрохали? Зомби всякие, завры, катастрофы... хэ... наворотили... зачем?
— Может, боялись крови на своих руках?.. Убить наследника — не козявку раздавить. Поэтому решили всё опосредованно сделать. Чтоб не кинжал мне в спину втыкать, а завровы зубки. Возможно, над убийцами экскалибурское проклятье довлеет...
Прервал меня хорошенький зелёненький завр трёхметрового роста. Он бросился на нас, пробирающихся сквозь джунгли, из засады. Гонимый голодом, юрский разбойник утробно рычал и, вероятно, истекал слюной при виде таких аппетитных порций мяса.
— Ноги, — сказал, как отрубил, субпилот «Папы».
Даже не знаю, каким образом Абдуру удавалось от меня не отставать. Мне-то по лесу шастать привычно — специфика среды обитания родной планеты сказывается. Та специфика, что воспитала в нас истовых борцов с осточертевшими деревьями, кустами,
Понимаю, Бабушка Ррри ещё бы побегала — у неё тоже кирутианская чащобная специфика. Но никак уж не потомственный песчаный пустынник Абдур. Глянул я случайно на его полулёт-полубег, на то, как он своими ногами-жердями от земли отталкивается и в воздухе неуклюже ими взбрыкивает, и едва не задохнулся... Никогда раньше на бегу хохотать не удосуживался, а попробовал — моментально дыхание и сбилось. Хорошо хоть Янычар-головорез не догадался, чем веселье моё вызвано, не то порешил бы прямо на бегу. Подножкой, например. После — списав гибель на несчастный случай, принявший форму голодного завра.
Когда мы, нос к носу, рыло к рылу, столкнулись с ещё одним чудищем, я понял, что и у этих тварей существует загонная охота.
Остановились мы. Преследовавший нас монстр — тоже. Как я понимаю, наслаждаясь мгновением триумфа.
Но мгновение триумфа обернулось для него вечностью небытия (ну и слог, ну и пошлятина!): из разверзшихся небес полился на чудовищ божественный огонь. И сгорели монстры в многоцветном фейерверке.
Амен.
— Ваше Высочество, прошу Вас подняться на борт Вашей платформы. — Спокойный и почтительный голос милорда сделал три смысловых ударения, выделив слова «ваше», «вас» и «вашей». Примерно таким вот манером, в покрытые забвением времена, благородный вассал давал понять: всё в руках Господа и господина.
Милорд был гениальным актёром, которого играть вынуждали обстоятельства: никто не должен был заподозрить, что наследник — подставная фигура. Мне пришлось подыгрывать: то есть скорчить невозмутимую мину, давая понять, что моё спасение абсолютно логично и неожиданностью для меня не являлось, ведь не смерд же я, не холоп — а будущий монарх как-никак. И крик, судорожно рвущийся наружу, пришлось в себе давить... Вопль следующего содержания: «Караул! Заговор!! Измена!!! Убить меня хотели, пся крев!!!»
Неизвестно ведь, где прячется предатель. Или предатели.
Сверху, обломав тонкие и сухие ветви, пригнув толстые, опустилась анг-платформа, на борту которой находились милорд, трое увешанных современным оружием гвардейцев и...
Высокий, жилистый, сухопарый роче, как называли экскалибурских метисов («РОальд-ЧЕловек»). Этот полукровка лицом весьма напоминал милорда, что сразу бросалось в глаза. Высокий рост — от Стюартов, необычная «фактура» мускулатуры — от аборигенов-роальдов... Выглядел метис озадаченным. Причём смутил его именно я.
— Ваше Высочество, позвольте мне представить Вам моего сына от первого брака, недавнего врага реставрации, а ныне сторонника, нашего союзника сэра Винсента Ронгайя Сэмпстона Стюарта. Вашего кузена, — милорд снова ударял по местоимениям.
И что я должен был делать? На шею «братцу» броситься?..
(Ну даёт супердедушка! Оказывается, этот поборник чистоты человеческой расы не всегда был таким истовым человеком, в своё время даже женился на аборигенке?!)
Но братец новоиспечённый неожиданно приходит на помощь сам: