Звездный меч
Шрифт:
Она впервые в жизни забыла об этом, превратилась в обыкновенную девушку, умирающую от счастья, и — ощутила себя вдруг Принцессой... В экипаже потомственных аристократов и гениев она невольно ощущала себя Золушкой, несмотря на свои параиормал-способности, и вдруг поняла во внезапном озарении, что:
«Я ВЕДЬ НИЧЕМ НЕ ХУЖЕ! ВОН КАКИМИ ГЛАЗАМИ СМОТРИТ НА МЕНЯ НАСТОЯЩИЙ ПРИНЦ!»
И провалилось вниз сердечко, неистово распираемое переполняющими чувствами, и составило компанию страстному желанию, что жарко пульсировало внутри живота... Желанию абсолютно взаимному, уж в
Потом они гуляли в огромном подземном лесопарке, и принц так ласково и бережно прикасался к ней, помогая перебираться через ручейки и поваленные стволы, что ей хотелось кричать и плакать от счастья. Они сидели на замшелом валуне, тесно прижавшись друг к другу, и когда принц по-дружески приобнял её за плечи, она едва сдержалась, чтобы не повернуться и не впиться устами в уста — наконец-то!!! — истосковавшимися, иссушёнными нестерпимо долгим, длиною в жизнь, ожиданием...
Но героически сдержалась. Показалось, что воздух вокруг превратился в хрусталь, и она побоялась резким движением разбить этот хрупкий сказочный замок...
Сидя на валуне, Её Принц рассказывал ей об утраченном Королевстве, о безоблачных годах своего детства, о путешествиях на различные планеты, о реставрационной борьбе, рассказал и древнюю легенду о Четырёх Камнях, Оживляющих Меч.
Легенда гласила, что однажды все Четверо изберут Носителем одно и то же существо, воистину достойное, и тогда воссияет Звезда Четырёх Лучей, и отразится в холодной воде реальности, и осветит единого Носителя, превращающегося в Хозяина, и тогда возродится истинный Экскалибур, и обладающий Им получит в своё безраздельное распоряжение величайшую силу, практически всевластие, и станет наиболее могущественным Властителем за всю историю Освоенных Пределов!
Бессмертным Творцом истории этой самой станет... Звёздный Меч разрубит реальность в любом избранном месте, рассечёт её в угоду своему Хозяину, и...
Что будет дальше, либо легенда умалчивала, либо Майкл не досказал — появилась настоящая белочка и принялась попрошайничать. Номи хотела спросить, что гласит легенда о теоретически возможной хозяйке Звёздного Меча, но внимание её было отвлечено, и она забыла вертевшийся на кончике язычка вопрос.
Пушистую зверушку приласкали, и вновь гуляли под сенью деревьев, заливаемые ярким светом искусственной луны, и на мгновение вдруг почудилось: не здесь они двое находятся, а в настоящем лесу полумифической Прародины, в каком-нибудь где-нибудь там-нибудь Шервуд-форест, Йеллоустоун, Булонь, Мигея или Мещёра, и светит им настоящая земная луна, неразлучная спутница сердец любящих человеков, освещающая им Путь в ночной темноте...
О как же девушка себя проклинала, когда рассталась с принцем у дверей своего апартамента! Целомудренно поцеловав его в щеку, ощутив сказочную шелковистость его белоснежной кожи, она... не пустила его за порог. Миленько улыбнулась, пожелала спокойной ночи и...
И,
Не смогла. Испугалась. Не в первый же вечер... не сегодня, быть может, завтра, если не испугается вновь... «Как же я хочу его, знал бы кто, как!!! — думала в отчаянии, повалившись на ложе и уткнувшись зарёванным лицом в подушки. — Неужели я ЕГО потеряю, едва лишь обретя, из-за собственных дурацких комплексов?!»
Дело было не в дурацкой плеве, конечно же. Она — просто символ. Но — символ многолетнего ожидания, что за неимоверные страдания и воздастся соответствующе. И так вот, сразу, в одночасье, сменить его на иной симв...
«Это уже фобия, — поставила себе диагноз, отрыдавшись. — Уже патология. Смотри, дура, в девках помрёшь...»
Не заметила, как уснула.
Во сне, более реальном, нежели явь, она встретилась с другим мужчиной. И скользила вместе с ним, вдвоём, просачиваясь сквозь все преграды. И почему-то во сне ей было неизмеримо легче. Она понимала, что этот мужчина не обойдётся без её помощи, в одиночку не сумеет преодолеть, просочиться, а если выйти не сумеет, то умрёт, потому что Тюрьма для него — синоним Смерти.
И там, во сне, она была не менее счастлива, но не умирала от счастья, а жадно, ненасытно жила, потому что именно этот мужчина избавлял её от комплексов, отпирая лязгающие ворота её собственной Темницы. Она понимала, что этот мужчина — не Он, единственный долгожданный, и всё равно просыпалась с твёрдым убеждением, что от этого мужчины... мембраной двери отгородиться просто не сумеет.
«Может быть, — взбрела ей как-то в раздираемую противоречиями голову бредовая мысль, — потому что он искренне оскорбится, назови его вдруг кто Принцем в лицо?..»
Наяву она поэтому с ним была подчёркнуто равнодушно-вежлива, старательно избегала либо игнорировала присутствие. Она по-прежнему хотела Принца. Ох, как она желала Принца! Именно этого. Майкла. Явившегося из тех, старых снов, что снились ей, когда кисумуанская явь самого светлого полудня больше напоминала ночной кошмар, нежели дневной свет.
Проснувшись наутро после первого свидания с тем, кого сочла долгожданным подарком судьбы, суженым своим, она сказала себе вслух:
— Он. Сегодня или никогда.
Постаралась забыть сны и целиком сосредоточилась на яви.
Таким образом она сумела ответить на этот, один из многочисленных вопросов.
Вспомнился зовущий взгляд принца, которым он проводил её, ускользающую за мембрану...
«Я здесь и сейчас! — говорили его глаза. — Я не бесплотная грёза, я во плоти, живой, горячий и жаждущий...»
Номи уже знала, что скажет Майклу при встрече, сегодня.
«Вы как-то гостили в моих снах, Мой Принц, — скажет она ему, а потом задаст старый, как мир, вопрос, применив вариант формулировки, традиционный для человеков, считающих спейсамерик родным языком: — У тебя или у меня?»