Звёздный огонь
Шрифт:
Солнечный лучик, проскользнув сквозь щель в рассохшихся ставнях, ужалил в глаза, и Хаген, не проснувшись до конца, резко сел. Куда это его занесло? Старый чердак, полный разнообразного хлама, давным-давно населенный лишь пауками… но отчего-то кругом пахнет не пылью и ветошью, а цветами, словно он ненадолго вернулся в Фиренцу. Пересмешник зажмурился: в его голове всё перепуталось, как будто кто-то взбаламутил ил на дне озера. Он был здесь с какой-то женщиной, чей образ верткой рыбешкой ускользнул из памяти. Ни лица, ни имени… он даже не помнил, как попал сюда! Реальность
Или это был не сон?
Проще всего было предположить, что «русалка» опоила его, намереваясь ограбить. Оборотень схватил кошелек, пересчитал монеты – нет, всё на месте… кроме броши. Он помнил, что держал её в кулаке всё время, пока они шли сюда от самой рыночной площади, а потом серебряная безделушка словно растворилась, лужицей ртути утекла в какую-то незаметную щель. Но зачем было племяннице торговца красть вещь, которую она могла и так заполучить в любой момент? Разве что они с дядюшкой в сговоре и возвращают таким странным способом свой товар… нет, глупости всё это. Наверное, он выронил брошку, когда шел по мосту – так туда ей и дорога!
«Не хочу больше видеть этот знак…»
Через некоторое время Хаген вышел из заброшенного дома, оглянулся: старая развалина как будто глядела на нежданного постояльца с обидой за то, что он уходит так скоро. Здесь наверняка часто ночуют те, кому некуда пойти, сказал себе пересмешник. Он просто оказался одним из многих, да и Мара тоже. Мара! Имя вернулось столь же неожиданно, как пропало. Теперь он вспомнил, как звали таинственную незнакомку – хоть что-то изменилось к лучшему. В это, по крайней мере, хотелось верить.
Солнце стояло почти в зените, и пересмешник почувствовал зверский голод. Нужно было отыскать поблизости какую-нибудь таверну, но если накануне он и успел что-то рассмотреть в этой части города, то теперь эти воспоминания улетучились.
Магус просто пошел куда глаза глядят.
– Эй, парень!
По другую сторону канала кто-то махнул ему рукой. Хаген, которому солнце светило в глаза, прищурился: незнакомец был очень высок, почти как боцман-гроган, и столь же широк в плечах… кто такой? Пересмешник не имел понятия.
– Как поживает твой дружок-выпивоха?
«Искусай меня медуза, это же Чокнутый Гарон!» Не зная, как себя вести и что могло понадобиться от него этому странному верзиле, Хаген осторожно ответил:
– Отдыхает…
Он не стал уточнять, что Умберто успел отдохнуть в трюме, но Гарон и так всё понял – добродушно рассмеялся, словно не было между ними никакой ссоры. При свете дня моряк выглядел по-прежнему огромным, но не таким грозным, и пересмешник позволил себе немного расслабиться.
– А ты что здесь делаешь? – спросил Гарон. – Чего забрел так далеко от пристани?
– Я… – растерянно протянул магус, не зная, что сказать. – Да так… гулял…
– Гулял, – Гарон понимающе хмыкнул. – А у меня тут сестра живет. Не хочешь с нами вместе пообедать?
Хаген уже знал, что в Кааме частенько приглашают за стол первого встречного, и отказываться от такого приглашения – себе дороже, ибо жители этого
Некоторое время спустя пересмешник сидел за столом в просторной комнате, уплетал за обе щёки рыбный суп и вполуха слушал, о чем говорили брат с сестрой – Чокнутый Гарон и Нэлл, хозяйка дома.
Щуплая Нэлл, совсем не похожая на верзилу Гарона, приняла гостя радушно, словно его здесь давно и с нетерпением ждали; её дети, троица голубоглазых сорванцов с выгоревшими на солнце волосами и веснушчатыми щеками, пришли в полный восторг от того, что у них в гостях матрос с самой «Невесты ветра» и засыпали Хагена вопросами о знаменитом фрегате и его капитане. За столом присутствовал также престарелый отец Гарона и Нэлл, на которого Хаген старался не смотреть, ибо тот показался ему весьма похожим на древнего рака-отшельника – худой, закутанный в одеяло чуть ли не с головой, с беззубым ртом и бессмысленным взглядом. Такая немощная старость пугала пересмешника и отталкивала, словно постыдная болезнь.
Других мужчин в доме не оказалось, и по разговору Хаген понял, что Нэлл – вдова.
– А правда, что «Невеста ветра» кракена переборет? – спросил один из мальчиков и точас же получил подзатыльник от старшего брата.
– Конечно, балда! С кракеном любой большой фрегат справится, а вот водокрут… я слышал… это правда, да?
– Правда, – ответил пересмешник, ощущая внезапный прилив гордости. – Нет такого чудища, с которым «Невеста» не сумела бы справиться.
Ответом ему было восхищенное «А-ах!» в три голоса.
– Ещё бы, – вдруг проронил Гарон. – Как же ей не справиться, когда она сама – чудище из чудищ?
Хаген отодвинул тарелку.
– Что ты сказал?
– Что слышал! – Моряк снисходительно усмехнулся. – Фрегаты такие же морские твари, как мерры, кархадоны и прочая. Попробуй, возрази!
Быть может, кто-то другой на месте Хагена сразу полез бы в драку, но пересмешник был не из таких – он призадумался, и к собственному удивлению понял, что возразить не сумеет. Ни для кого из моряков не было секретом, чем заканчивается рано или поздно жизненный путь любого фрегата, но говорить об этом с такой интонацией никому из них и в голову бы не пришло…
– Ну да, они морские создания, – сказал пересмешник. – Сродни кракенам, муренам… и кархадонам. Заступница, о чем я говорю? Ты ведь знаешь сам, они и есть кархадоны. Но что с того?
– Они твари! – На лице Гарона читалось неприкрытое отвращение. – И навигаторы их – нелюди…
«А кое-кто – даже в большей степени, чем ты думаешь», – подумал Хаген. Вслух же он просто спросил:
– Почему?
Блаженная расслабленность выветрилась без следа; магус осознал в полной мере, что сидит за одним столом с почти незнакомым человеком, которому, похоже, не зря дали прозвище «Чокнутый». Фрегаты ему не нравятся, надо же! Морские твари! Земля для него, должно быть, слишком грязная, камень – жесткий, а океан – чересчур соленый…