Звездный прилив
Шрифт:
Шимпанзе потер правый глаз тыльной стороной мохнатой ладони и зевнул.
– Послушайте, Тошио, – сказал он. – Мне очень жаль, но я должен отдохнуть. Не возражаете, если продолжим чуть позже? Позвоню вам после ужина и отвечу на все ваши вопросы, ладно? Ну, хорошо, тогда пока! – Чарли наклонился, и изображение исчезло.
Тошио, слегка ошеломленный, смотрел на пустой экран. Не возражаю? Не возражаю ли я? О, нет, сэр, абсолютно! Просто буду терпеливо ждать: либо вы позвоните, либо небо упадет мне на голову!
Он фыркнул. «Стал бы я возражать».
Тошио встал, суставы его трещали от долгого сидения
«Мне казалось, что для такого я слишком молод. Ладно. Гардемарин должен испытать все».
Он посмотрел в сторону леса. Дэнни много работает с кикви. Попытаться обратиться к Джиллиан? Она, вероятно, беспокоится о Томе, и кто стал бы ее винить? Мы ведь еще вчера должны были получить его сообщение.
Возможно, ей нужно общество.
У него иногда возникали фантазии насчет Джиллиан. Естественно, конечно: красивая женщина, к тому же постарше. По многим стандартам она гораздо соблазнительнее Дэнни Судман.
Дэнни, естественно, тоже по-своему привлекательна, но Тошио не хотел больше думать о Дэнни. Его обижало ее невысказанное отвержение: она не замечает его, а ведь они были одни на острове, у них много общего.
Правда, Дэнни не сказала и не сделала ничего оскорбительного, но в последнее время стала угрюмой. Тошио подозревал, что она догадывается, что небезразлична ему, и потому старается быть слишком холодной. Он убеждал себя, что такое поведение – признак незрелости, но все равно обижался.
Мысли о Джиллиан – совсем другое. Ему было стыдно, но он продолжал мечтать о том, что окажется рядом, когда ей понадобится мужчина, поможет ей перенести утрату…
Она, вероятно, тоже понимает его чувства, но ведет себя по отношению к нему, как ни в чем не бывало. Прощает, и он продолжает втайне ею восхищаться.
«Я, похоже, совсем запутался, – подумал Тошио. – Пытаюсь анализировать то, в чем совсем неопытен».
«Хотел бы я быть не неуклюжим юнцом, а больше походить на мистера Орли».
Неровный электронный звук прервал его размышления – ожил коммуникатор.
– О, нет! – простонал Тошио. – Еще нет!
Из приемника доносились помехи, тюнер пытался настроиться на несущую волну. Тошио захотелось пнуть прибор, столкнуть его в бездонное дупло дерева-сверла.
Неожиданно треск сменился свистом.
Если (треск) гардемаринДержись поближеКто может остановить нас?И кто из гардемариновМожет летатьКак калафианец?– Акки! – Тошио торопливо склонился к коммуникатору.
Я здесь,Мой смелый партнер –Помнишь, как вместеМы охотились на омара?– Помню ли я? Ифни! Как бы я хотел сейчас оказаться дома! Что происходит? У вас неполадки с оборудованием на мостике? Я не получаю картинки, очень много помех. Мне казалось, что ты сейчас не на вахте. И почему тринари?
Необходимость –Это (треск) мать –ЯТошио поджал губы, повторяя про себя это сообщение. «…Высокий нежный патрон». Мало кого фин так бы назвал. На острове только одна подходящая кандидатура.
– Хочешь поговорить с Джиллиан?
СрочноПредупредить…Тошио моргнул, потом сказал:
– Сейчас позову ее, Акки! Подожди!
Повернулся и побежал в лес, изо всех сил зовя Джиллиан.
Глава 43
АККИ
Моноволоконный кабель почти невидим на фоне камней и ила океанского дна. Даже при свете фонаря Акки лишь изредка видел его блеск среди скал и осадков на вершине неровного подводного хребта.
Кабель специально сделан так, чтобы его трудно было обнаружить; только через него «Стремительный» может связываться с двумя рабочими группами, не выдавая своего местоположения. Акки искал целый час, используя инструменты и зная точно, что кабель здесь, прежде чем обнаружил линию на остров. К тому времени, когда он подключился нервным гнездом к линии, половина кислорода в его дыхателе была израсходована.
Очень много времени потребовалось только на то, чтобы уйти с корабля.
И Акки совсем не был уверен, что его уход остался незамеченным. Молчаливый электрик, который дежурил в шлюзе, не должен был спрашивать о приказе, когда Акки попросил дыхатель. Другой фин, из машинного отделения, но свободный от вахты, пошел за ним, когда он получил снаряжение, и Акки пришлось нырять через шлюз, чтобы сбить стеноса со своего следа.
Меньше чем за два дня экипаж «Стремительного» заметно изменился.
Власть распределилась по-новому. Члены экипажа, которые раньше не имели влияния, теперь, расталкивая других, первыми подходили к пищевым линиям и принимали начальственные позы, а остальные выполняли свои обязанности, опустив глаза и плавники.
Ранг и официальное положение почти не имели к этому отношения. Да и вообще на «Стремительном» никогда строго не соблюдались формальности. Но умению доминировать, подчинять себе других фины придают гораздо большее значение, чем официальному рангу.
Казалось, что теперь даже проявился расизм. Большое число тех, кто получил власть, принадлежало к подвиду стеносов. Похоже на переворот. До созыва совета корабля Такката-Джим официально действовал от имени заболевшего Крайдайки. Но в воде «Стремительного» появились элементы стадности с новым самцом во главе. Те, что были близки к прежнему самцу, отходили на второй план, а приятели нового выплывали вперед.
Акки находил это нелогичным и отталкивающим. Ему пришло в голову, что даже особо отобранные члены экипажа «Стремительного» под давлением могут забыть о цивилизованном поведении. Теперь он понимал, что имел в виду Крайдайки, говоря, что триста лет возвышения – недостаточное время подготовки к космическим полетам.