Звездный прилив
Шрифт:
Маленькие неяркие спутники Китрупа отсутствовали, но звездного света хватало, чтобы разглядеть странный ландшафт. Вода выступала поверх перемещающегося болота. Слышались хриплые квакающие звуки. Однажды Том услышал писк, сразу прервавшийся: неожиданно погибло какое-то маленькое животное, решил он.
Он был благодарен упрямству, которое привело его на эту скромную высоту. Даже двумя метрами выше ощущалась большая разница. Ниже он бы не перенес ночь в этой отвратительной массе.
Он повернулся и принялся разбирать скромные запасы на своих грубых санях. Прежде всего – согреться. Он достал костюм для плавания и осторожно надел его.
Том знал, что должен обработать свои раны,
Он посмотрел на небо. Если не считать мерцающей дымки вокруг одной из звезд, никаких признаков сражения не было видно. Но и одного следа достаточно. Том знал, какую бомбу настроить.
Джиллиан провела несколько часов с Ниссом, прежде чем оставить «Стремительный» и встретиться с Томом на острове. Она подсоединила машину тимбрими к микроветви теннанинской Библиотеки, которую он добыл в корабле.
Потом они с Ниссом поместили в бомбу соответствующие сигналы.
Самый важный из них – теннанинский сигнал тревоги. Если позволит капризная Ифни, именно этот сигнал поможет Тому понять, сработал ли его план.
Вся работа Свесси, Тома и остальных над «Троянским морским коньком» ни к чему, если среди оставшихся на поле боя нет теннанинцев. Какой смысл «Стремительному» забираться в пустой корпус теннанинца и в замаскированном виде подниматься, если все сражающиеся тут же начнут стрелять по призраку уже погибшей группы?
Том взял одну пси-бомбу. Круглая как мяч. Сверху предохранитель и таймер. Джиллиан тщательно написала название каждой бомбы на клейкой полоске. На этой добавила свою подпись и маленькое сердце, пронзенное стрелой.
Том улыбнулся и поднес бомбу к губам.
Он чувствовал вину за то, что настоял, чтобы она осталась. Но теперь знал, что был прав. Хоть Джиллиан подготовлена и опытна, она не такой хороший пилот, как он, и, вероятно, погибла бы в крушении. И, конечно, у нее не хватило бы сил так далеко тащить сани.
«Дьявол! – подумал он. – Я рад, что она в безопасности, с друзьями, которые защитят ее. Она может справиться с десятью бленчкскими пещерными ящерицами одной рукой, но она моя женщина, и я должен беречь ее».
Том дожевал остатки протеинового бруска. Он взвесил бомбу и принялся обдумывать стратегию своих действий. Первоначальный план заключался в том, чтобы сесть вблизи вулкана, подождать, пока глайдер зарядится для взлета, потом установить бомбу и улететь прежде, чем она взорвется. Он мог бы на восходящих от вулкана термальных потоках подняться высоко и отыскать другой остров, а с него следить за результатами своего эксперимента.
Даже если подходящего острова не найдется, он мог отлететь достаточно далеко, сесть на воду и с помощью телескопа следить оттуда.
Отличный план, но буря и заросли водорослевых джунглей нарушили его.
Телескоп теперь присоединился к металлическим осадкам на дне китрупского моря-мира, вместе с обломками солнечного самолета.
Том осторожно поднялся на ноги. Теперь, поев и согревшись, он смог это сделать и легко пересиливал боль.
Порывшись в своих пожитках, он достал длинную полоску ткани – остаток изорванного спального мешка. Этот кусок прочного изошелка должен подойти.
Пси-бомба тяжело лежала в руке. Трудно представить себе, что она заряжена мощными иллюзиями – сверхмощная подделка, готовая взорваться по приказу.
Том поставил таймер на два часа и спустил предохранитель.
Осторожно положил бомбу в свою импровизированную пращу. Том понимал, что слишком драматизирует ситуацию.
Несколько раз он взмахнул пращой, чтобы рука привыкла к ее тяжести, потом начал вращать. Вначале медленно, он постепенно набирал инерцию, пока странное ощущение здоровья не распространилось по груди, рукам и ногам.
Усталость словно растаяла. И Том запел.
Мой папа был человек пещерный,И в шкурах он в мяч играл,И снились ему огни в небесах,Когда в грязи он спал.Эй вы, ити, и эти ваши звезды…Мой папа был боец отважный,Но как же страдала семья!И снился ему вечный мир и покой,А умер он от копья.Эй вы, ити, и эти ваши звезды…Мой папа умел любить,Но даже жену свою бил,И снилась ему другая жизнь,И жалел он о том, как жил.Эй вы, ити, и эти ваши звезды…Мой папа был великий вождь,Мечтатель, но лгал он нам.Запугивал всех и заставлялСтрелять по небесам.Эй вы, ити, и эти ваши звезды…Мой папа был совсем неучен,Но всегда о чем-то мечтал.Ненавидел себя за невежествоИ гордыню свою укрощал.Но как-то он угодил в ловушкуИ долго от боли кричал.Он, мучаясь, умер, а мне, сироте,Свое сердце и ум завещал.Ну что ж, презирайте меня за сиротство,За убогость, за раны, за слезы,Но только скажите: «Вы сами-то кто?»Эй, вы, ити, и эти ваши звезды!Эй, вы, ити, и эти ваши звезды!
Том напрягся и шагнул вперед. Рука его резко выпрямилась, и он выпустил пращу. Бомба взлетела высоко в небо, вращаясь как мяч. Она ярко блестела, продолжая подниматься, пока не исчезла из виду. Том прислушался, но не услышал, как она упала.
Постоял немного, тяжело дыша.
«Ну, что ж, – подумал он наконец. – Это вызывает аппетит. У меня два часа на то, чтобы поесть, позаботиться о своих ранах и приготовить убежище. А время, которое я получу после этого, о Боже, будет воспринято со смиренной благодарностью».
Он обвязался куском ткани и принялся при свете звезд готовить себе еду.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
СОТРЯСЕНИЕ
В мире более древнем и сложном, чем наш, они живут, законченные и совершенные, наделенные чувствами, которых мы лишились или никогда не имели, слышат голоса, которых мы никогда не услышим… это другие народы, но они вместе с нами захвачены в одну сеть жизни и времени.